Валерий Панюшкин - Двенадцать несогласных

Политика изменилась. Бог знает кто в Кремле решил, что, когда случаются несчастья, президент должен хранить молчание. И вот несчастье случилось. Заложники в театральном центре на Дубровке захвачены были вторые сутки. Президент молчал. Телевидение молчало, кроме не подконтрольного тогда еще Путину телеканала НТВ. А Марина Литвинович со своим докладом «Информационные угрозы…» не допущена была на совещание к главе президентской администрации. Сказать, что президент должен быть человеком, должен торговаться, спасать заложников – было некому.

Марина постояла перед закрытой дверью и вышла из администрации президента вон. На следующую ночь подразделения спецназа штурмовали театр с использованием неизвестного отравляющего газа. 130 заложников погибли в основном оттого, что, потеряв сознание, захлебнулись собственной рвотой.

А «информационные угрозы» были устранены тем, что телеканал НТВ, последний метровый телеканал, позволявший себе говорить свободно, сменил руководителей. Президент Путин тогда упрекнул главу канала Бориса Йордана в том, что тот «делает рейтинг на крови». Понимать президента надо было так, что жертв получилось столь много, потому что НТВ транслировало картинку штурма в прямом эфире. Информационная политика Кремля окончательно уступила место голой пропаганде, и Марина Литвинович никому больше не была нужна.

К декабрю она ушла из ФЭПа. Павловский не удерживал, то ли понимая, что девочка переросла его организацию, то ли почуяв, как изменилось отношение к Марине в Кремле. Но Марина ни секунды не боялась остаться без работы: наступал выборный год, и девушка, про которую ходили слухи, будто главный кадровик Кремля Виктор Иванов отказался брать ее на работу в администрацию, чтобы не слишком усиливать пригласившего ее замглавы Владислава Суркова, была обречена возглавить какой-нибудь предвыборный штаб. И действительно, не успела она отоспаться пару дней, как раздался телефонный звонок, и Борис Немцов, один из лидеров либеральной партии Союз правых сил, предложил Марине работу. Номинально предвыборный штаб СПС возглавлял Альберт Кох, но функции его были делить бюджет и представительствовать. Фактически всю работу организовывала Марина. За эту работу Марина попросила не много денег, две тысячи долларов в месяц, но плюс – проходное место в партийном списке: если бы СПС преодолевала пятипроцентный барьер на выборах, Марина становилась бы депутатом парламента.

Через несколько дней над столом в новом Маринином кабинете в штабе СПС у метро «Площадь Ильича» висел огромный кусок ватмана, на котором расчерчен был календарь вплоть до дня выборов, и на каждый день распланированы были митинги, акции, встречи, съемки предвыборных роликов. Анатолий Чубайс, главный вдохновитель и один из существенных тогда спонсоров партии, увидев этот календарь, был крайне доволен новым сотрудником, поскольку и сам любил планировать время так, что «в 14.43 звонок такому-то, в 14.47 встреча с таким-то».

Несмотря на склонность предвыборного штаба к пьянству и романам с молодыми журналистками, работа шла полным ходом, когда Марине позвонил Вадим Малкин, лучший ее фэповский друг, который тоже ушел от Павловского, но не в либеральную партию СПС, а в социал-демократическую партию «Яблоко». Электораты СПС и «Яблока» во многом пересекались, за обе партии голосовала интеллигенция.

– Пообедаем? – предложил Вадим.

– Пообедаем, – согласилась Марина.

Они обедали в «Елках-палках», фастфуде, делающем вид, будто он ресторан русской кухни. Вадим веселился по поводу висевшего через весь фронтон зазывного лозунга: «неограниченный подход к телеге». Телегой в «Елках-палках» назывался салат-бар, холодные закуски действительно расставлены были на настоящей телеге, ради аляповатого патриотизма, красовавшейся посреди обеденного зала. Но Вадим интерпретировал эту фразу в политологическом смысле. И молодые люди смеялись, что «неограниченный подход к телеге» может быть вписан в контракт любого государственного чиновника, помимо зарплаты, а слово «телега» можно понимать хоть как государственный бюджет, хоть как доходы нефтяных компаний. Еще слово «телега» можно было понимать как «рассказ», «история». Замглавы администрации Владислав Сурков, соответственно, имел «неограниченный подход к телеге» в том смысле, что мог повелеть руководству центральных телеканалов любую историю переврать как угодно. Марина улыбалась. Ей нравилась эта склонность Вадима к интеллектуальным играм. Например, сравнивать великих русских поэтов с действующими политиками, делая, не поймешь, шутливые или серьезные выводы об устройстве русских мозгов. Пушкин и Путин – наше всё. Есенин и Зюганов – наше всё для народа попроще. Лермонтов и Явлинский – апостолы байронизма. Некрасов и Немцов – баре-народники…