Кевин Сайтс: Синдром войны. О чем не говорят солдаты

Звания, наименования подразделений и операций, упомянутые в книге, соответствовали действительности на момент описываемых событий. Некоторые из моих героев дослужились до более высоких званий и принимали участие в других боевых действиях. Об этом будет упомянуто в конце каждой главы.

Письма, сообщения в социальных сетях и СМС-сообщения приводятся без каких-либо изменений, если не указано иное.

Автопортрет. Озеро Эри, 2010 г.

Я журналист, а не солдат, но однажды убил человека на войне. И вот как это произошло: я смотрел в глаза моей жертвы, умолявшей о пощаде. Он лежал передо мной в разорванной рубашке и белом белье, в собственной запекшейся крови. Я пожал плечами, повернулся и ушел. Мое безразличие стало такой же причиной его смерти, как патроны 5,56×45 мм НАТО [1] Патрон, разработанный в США первоначально для винтовки М-16, но использующийся и для автомата М-4. Те и другие выпускали для пехоты и Морской пехоты США во время военных действий в Ираке и Афганистане. Повстанцы же в Ираке, как и талибы в Афганистане, в основном были вооружены АК-47 с патронами 7,62x39 мм. , изрешетившие его спину, когда он пытался спастись, уползти в те самые несколько минут или, может быть, часов после того, как я ушел, оставив его в мечети на юге Эль-Фаллуджи. Я убил его, не имея в руках оружия и не видя его смерти. Что убил его, я узнал лишь три года спустя. Только тогда, читая заметно отредактированный отчет Службы криминальных расследований ВМС об этом инциденте, я узнал, что сделал. В тот момент система моих убеждений развалилась, как шаткая пирамида из поставленных друг на друга картонных коробок, и передо мной, наконец, открылось другое лицо войны. До тех пор я был удачлив в погоне за своим наркотиком — войной и практически не испытывал негативных последствий своей зависимости. Но больше так продолжаться не могло.

Как многие журналисты, в молодости я любил заигрывать с опасностью. В 1986 году, в возрасте 23 лет, будучи восторженным и неопытным внештатным репортером и фотографом одной альтернативной газеты, я отправился в Никарагуа освещать необъявленную войну США против левого правительства сандинистов. У меня было 150 долларов в кармане, десять катушек пленки в пластиковом пакете и обрывки испанского в голове. Я мечтал поскорее превратиться в бывалого иностранного корреспондента, надеялся оказаться в перестрелках, может быть, получить легкое ранение, но, конечно, совершенно ничего не понимал. Все мое обучение тому, как следует вести себя в зоне боевых действий, сводилось к троекратному просмотру «Сальвадора» Оливера Стоуна. Оказавшись в Никарагуа, я тут же направился в бар La Cita при отеле Intercontinental в Манагуа и потратил все свои наличные на местное пиво Victoria, чтобы угостить моих новых друзей из постояльцев отеля. Рассчитывал, что, если мы выпьем достаточно много, я смогу уговорить их пустить меня переночевать на полу в их номере. Освоившись в городе, я арендовал (к счастью, кредитка у меня осталась) старую потрепанную Toyota Sentra и отправился к северу от Манагуа, на линию фронта. Со мной поехал Хэл, профессор Канадской военной академии, который любезно согласился быть моим переводчиком, сообразив, вероятно, что одному мне вряд ли удастся выжить.

Помню, как в канун Рождества мы тряслись по разбитым горным дорогам, когда двое солдат из армии сандинистов, бредущие по обочине, попросили подвезти их. С полей их зеленых форменных шляп, похожих на ковбойские, капала вода. Они влезли на заставленное вещами заднее сидение, и я стал разглядывать магазины их автоматов Калашникова, изогнутые и напоминавшие бананы. От солдат пахло дымом костра, у которого они пытались согреться в этот холодный и дождливый вечер. «С Рождеством!», — поприветствовали мы друг друга, я переключился на первую скорость, и мы отправились вперед, в туманную мглу. В тот момент мне показалось, что я вышел за пределы той реальности, в которой все еще жил с самого детства в провинциальном городке штата Огайо.