Дмитрий Губин - Записки брюзги, или Какими мы (не) будем

А вот мужчинам нельзя очень много чего – хотя бы потому, что непонятно, чего им можно. Это и есть кризис мужской самоидентификации.

И я вовсе не увожу ловким приемом разговор от того, с чего начал – то есть от вожделеемой российским мужчиной должности, предполагающей выдачу военизированной униформы с нашивкой: «security» (в провинции – «охрана») на рукаве. За тысяч шестнадцать (в Москве) или восемь (в провинции) рублей зарплаты в месяц. С работой «сутки через двое». Не способного при этом никого ни от чего защитить. Я просто хочу сказать, что этот, прости, господи, охранник есть очень российское проявление проблемы, известной всему миру.

Как-то был я в командировке в Таиланде, на острове Пхукет. В 2004-м там собрались на встречу около тридцати главредов мужского журнала FHM. Я был один из них. FHM – британское издание, но по лицензии выходит по всему миру Причем, если сравнить выпуски, именно британский вариант является проводником мачистской культуры в ее намеренно грубоватом варианте, – типа, долбануть пивка, двинуть в глаз, схватить девку, завалить в койку, – во, гы-гы, ништяк. Главное, чтобы и в койке, и в пабе, и в драке парень был на высоте.

И вот среди тридцати апостолов этого британского гопничества случился раскол. Англосаксонская часть, в лице американцев, австралийцев и южноафриканцев (это вообще близкие цивилизации), ничуть не отрицая кризиса маскулинности, потребовала канонизировать традиционного самца: исследователя и путешественника, академика и героя, мореплавателя и плотника – дав отпор всяческим отщепенцам, феминизированным гадам и метросексуалам. Назад, к героям-ковбоям! (Тогда еще не была снята «Горбатая гора».)

А романо-германский люд вполне себе к метросексуалам мирволил, требуя меняться с меняющимся миром. То есть новый мужчина, порядком феминизированный, посещающий спортзал не ради силы мускулов, а ради красоты тела, при этом заглядывающий к косметологу ничуть не реже, чем в спортзал, следящий за модой похлеще иной женщины, – был для них тоже вполне уважаемой фигурой. Может, даже более уважаемой, чем вонючий и немытый пастух.

Знаменем обновленцев стал главред Китайского FHM по имени Чен. С одной стороны, он был чуть не жертвой компартии, которая в Китае пыталась FHM прикрыть (журнал, публикующий фото девушек в бикини, обвиняли, как водится, в растлении молодежи и пропаганде «чуждых идеалов»), а с другой – сам был отчаянным метросексуалом. Все его очечки, браслетики, бусики, разноцветные пиджачки одним своим видом вызывали раздражение у традиционалистов.

Окончательно же гром грянул в день, когда основной доклад делал первый среди равных, главред британского FHM Росс Браун. Он привел данные социологического исследования, который они заказали. Оказалось, что мужчины Великобритании не хотят больше исповедовать прежнюю, грубую, потную, славящую силу «парневую» (laddish) культуру. Они согласны на более сложное, многоплановое устройство мужского мира. Терпимое к тому, что еще вчера осуждалось как отклонение от нормы. Но определить, что хорошо и что плохо в этом разноплановом устройстве, мужчины Великобритании пока не могли.

Это был, конечно, шок, и для многих – доклад изменника. Поэтому половина главредов не смотрела друг на друга, даже когда набитые нами катера неслись по направлению к коралловой отмели близ острова Пхи-Пхи ради фантастического совершенно снорклинга в окружении мириадов рыб.

А поскольку я открыто к обновленцам не примыкал, но рубашки носил таких евтушенковских расцветок, что завидовал даже Чен, меня на обратном пути с острова попросили определиться.

На что я ответил (и до сих пор считаю это верным), что достоинство мужчины не в форме его жизни, а в ответственности, которую он за эту форму несет. Что кризис мужской самоидентификации – это, прежде всего кризис ответственности. Что сегодняшний гонимый ветром перемен мужчина мало за что отвечает: ни за последствия секса, ни за необходимость кормить семью в браке, ни за жизнь с женщиной вне брака, ни за воспитание, ни за содержание детей после развода, ни за производимый им общественный продукт, ни за политическое устройство общества, ни за экологию – вообще ни за что. Что ему его ответственность представляется таковой: выглядеть крутым и сильным. И при этом избежать пенделя под зад от того, кто круче и сильнее его.

– Ну, это ты, наверное, говоришь про Россию, – сказали мне традиционалисты и обновленцы, примиряясь чуть не на глазах.