Борис Джонсон - Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

На самом деле Уилкс оказался в ужасном положении. У него было слабое зрение, тогда как Тэлбот был здоровяком с зоркими глазами. Хуже того, если бы он убил Тэлбота, его, вероятно, повесили бы, тогда как Тэлбот наверняка заслужил бы королевское прощение. В 7 часов вечера, при яркой луне, они прошли в сад постоялого двора Red Lyon. Они стали спина к спине. Они разошлись на семь с небольшим метров, по команде развернулись и одновременно выстрелили.

В том, что оба они промахнулись, виновата или баллистика XVIII века, или их обоюдный страх, но Уилкс вел себя храбро и достойно. Он подошел к Тэлботу и сказал, да, он был автором обидной сатиры, а Тэлбот сказал ему, что он — благороднейший из всех Богом созданных парней.

В каком-то смысле все дело выглядело глупо. Тэлбота чудовищно подвело его чувство юмора, а Уилкс сознавал, что может прославиться, участвуя в благородной дуэли. Было в этом еще кое-что. Тэлбот представлял правительство и выражал возмущение анонимными наскоками. Уилкс стоял за право журналистов писать и публиковать анонимные выпады, не опасаясь возмездия. Репутация Уилкса взмыла до небес, а с нею выросли и его романтические шансы.

Он писал Черчиллю, что «милая девушка, по которой я безответно вздыхал все эти четыре месяца, теперь говорит мне, что доверит свою честь человеку, который так заботится о собственной чести. Разве не здорово сказано? Молю вас, посмотрите слово “честь” в словаре, а то у меня здесь нет никакого словаря, чтобы я мог понять это милое существо».

В определенном смысле для Уилкса это была отличная игра. Он знал, что делал это отчасти для саморекламы, и, как любой опытный полемист, знал, что часто говорит громче и злее, чем того заслуживают его жертвы. Когда позже в Италии он встретил Босуэлла, то признал, что молотил Джонсона за преступления, которых этот великий человек не совершал. Он обошелся с ним как с «наглым выскочкой-литератором, хотя я так и не считаю, но это все равно. Таков уж мой способ действий». Политические писатели подобны Зевсу в конце «Илиады», говорил он позже, они произвольно раздают благословения и проклятия из бочек с добром и злом.

Иногда они очерняют своих жертв, а иногда обеляют. Сегодня большинство политиков согласны, что так и работает журналистика. Они наращивают толстую кожу. А министры Георга III были не такими. После того как Уилкс признался в своем авторстве Тэлботу, другие персонажи начали подавать на него в суд, а так как тираж North Briton рос — до головокружительных высот в две тысячи экземпляров! — противоречия становились все жарче и жарче. Брут, обруганный Уилксом как шотландец и ищущий мира королевский подхалим, обнаружил, что толпа шипит на него и забрасывает камнями.

Уилксу предлагали различные виды взяток, чтобы он заткнулся: губернаторство Канады, пост директора Ист-Индской компании. Он отказался. Когда в 1763 году был подписан Парижский мирный договор, он сказал, что этот мир, как «мир Божий, который превыше всякого ума». 23 апреля 1763 года он опубликовал 45-й номер North Briton, где страница за страницей шли атаки на министров. В одном месте он выступал против налога на сидр, который есть средство для властей, говорил он, при помощи которого можно врываться в дома свободнорожденных англичан под предлогом проверки на нелегальный самогон. Неконституционно обыскивать дома людей, чтобы проверить, не делают ли они брагу из яблочного сока, говорил он и призывал к сопротивлению. Для короля Георга III это было уже слишком.

Уилкс был внешне лоялен короне, но все понимали, что выпады против мира, против Бута и других были на самом деле нападками на короля. Он потребовал ареста Уилкса. Министры нервничали. Было не так просто арестовать члена парламента, даже если король был в ярости. Все-таки существовали парламентские привилегии.

Они также не были до конца уверены, какие именно обвинения предъявить Уилксу. После долгих дурацких обсуждений они остановились на обвинении в «измене» и направили королевских курьеров с «общим ордером», в котором были указаны преступления, но не были указаны обвиняемые. Вооруженные этим необычным документом, королевские курьеры, ближайший сегодняшний аналог которым офицеры полиции, отправились арестовывать любого, кто имел отношение к North Briton.

Они входили в дома и вырывали бумагу из-под печатных прессов. Они арестовали испачканных чернилами мастеров-печатников и их прислугу и подмастерьев и согнали многих из них в один из пабов. Всего было арестовано сорок восемь человек. Уилкса в их числе не было. Редактора North Briton они застали в состоянии алкогольной эйфории. Он прочел им такую лекцию о парламентских привилегиях, что они уползли за поддержкой к своим политическим хозяевам.