Дмитрий Шерих - Агонизирующая столица. Как Петербург противостоял семи страшнейшим эпидемиям холеры

На другой день после смут на Сенной площади император Николай Павлович приезжал из Петергофа в столицу; после его отъезда город был объявлен на военном положении и разделен на участки, за спокойствие которых отвечали те полки, которым они были вверены. Патрули, пешие и конные разъезды день и ночь наблюдали за порядком в их участках; объявлено было жителям, что если после 11 часов пополудни и до 5-ти часов пополуночи патрули или разъезды откроют даже 5 человек вместе собравшихся, то таковых будут забирать под стражу, как нарушителей общего спокойствия.

Служба была трудная; гвардейские полки были тогда в польском походе, оставались только одни вторые батальоны [15]сих полков, стало-быть достаточные только для занятия караулов, а не для того, чтобы исполнять еще службу военного положения, которое было тягостно, но не долго продолжалось.

<���…>

Так я, сменившись 25-го июня 1831 г. с караула с Сенной площади, на другой день, 26-го, был назначен со взводом для охранения огромного склада вина, находившегося на конторском дворе, от Вознесенского моста до Садовой, где ныне Александровский рынок.

Прихожу к воротам, – заперты на запор; на дворе, в обычные дни полном шума и жизни, мертвая тишина. Я стал стучать; управляющий конторой, г. Голубков, выглянул из окна и, увидав пришедшее войско, несказанно обрадовался, с восторгом принял меня, как избавителя от осадного положения, в котором он находился.

После народного волнения на Сенной, он заперся кругом и, наверное, полагал, что народ бросится на вино, напьется, разобьет бочки – и тогда прощай контора! Но ничего этого не случилось: войска прибыли вовремя.

Г. Голубков был столько любезен, что отвел мне внизу отдельную комнату с диваном, прислал подушку, и я, после этих тревожных дней, только у него мог душой и телом успокоиться. Не знаю, почему я у него простоял двое суток без смены – вероятно, по малочисленности гарнизона; свежих войск, не бывших в тот день на службе, не оказалось и сменить было некому; но я и солдаты не были в претензии на таковое распоряжение; стоять у него было спокойно, солдат кормили хорошо, да, кроме того, выдавались сбитень, сайки и водка. Дела почти никакого; изредка только я посылал патруль вокруг конторского двора, для разведки, не скучивается ли где народ; патруль, действительно, натыкался иногда на толпу человек в 8–10, которые, при виде войска, сами разбегались.

С этого дня городское народонаселение заметно стало уменьшатся; вся эта масса народа ринулась вон из столицы и разнесла по всей России те нелепые слухи об отраве, которые и послужили поводом к возмущению в новгородских военных поселениях [16].

Вскоре военное положение было снято. Войска, разбитые на мелкие команды и рассеянные по всему пространству столицы, возвратились в места своего расположения; начались опять бесконечные ученья, и стало все приходить в обычный мирный порядок.

Теперь взглянем на причины этих смут и на меры, которые принимались правительством к лечению и к прекращению холеры.

В объявлении «Положения спб. комитета, составленного под председательством г. губернатора, для принятия мер против распространения холеры в здешней столице», от 20-го июня 1831 года, между прочим, сказано:

б) «При получении известий от частного пристава о каждом сомнительном больном, попечитель отправляется сам для освидетельствования больного, оказания ему пособия и чтоб собрать все нужные сведения о том доме, где больной оказался, дабы все меры к ограждению самого дома были приняты» и проч.

Вследствие такого объявления мне случилось быть свидетелем следующего: раз, проходя по Моховой улице, я увидел, что трехэтажный дом, находящийся наискось церкви Симеона, был заперт и оцеплен полицией; у ворот стояли два будочника, а третий ходил под окнами по тротуару.

Жители, в страхе и отчаянии, высунувшись из отворенных окон всех этажей, что-то кричали, – я разобрать не мог. Лица, проходящие мимо этого дома, бежали, затыкая платками носы, или нюхали уксус. Я из любопытства остановился наблюдать, что будет; думал, что вот явится попечитель или частный, или квартальный и распорядится, чтобы больной был удален в больницу, а здоровые были выпущены. Но напрасны были мои ожидания: прошло верных полчаса, никто не явился и никакого распоряжения не последовало.

Слышу в воротах крик, шум, стук молотков; ворота шатаются и видно, что на них изнутри напирают.

К счастью жителей, на дворе жил слесарь, который, собрав своих рабочих, сбил калитку с петель; калитка упала, и вся эта толпа с радостью и криком бросилась на улицу; жители вздохнули свободно; в одну минуту у окон никого не было; все ринулись вон из дома и разбежались по всем направлениям; полиция в миг исчезла; что было далее, сказать не могу, потому что я, дивясь тому, что видел, продолжал путь свой.