Дмитрий Шерих - Агонизирующая столица. Как Петербург противостоял семи страшнейшим эпидемиям холеры

Далее, под большим гранитным обелиском, покоится прах инженер-генерала графа Карла Ивановича Оппермана (скончался 1-го июля). Нелепые слухи об отравлении, волновавшие простой народ, не были отвергаемы лицами образованных классов общества. Граф Опперман – человек умный, просвещенный, скончался от холеры с той мыслью, что он жертва таинственных отравителей. Накануне своей кончины, совершенно здоровый и бодрый, он был в Стрельне и имел неосторожность, будучи сильно разгорячен, напиться холодной воды из колодца. Холера не замедлила… Умирая, граф Опперман требовал, чтобы колодезная вода была подвергнута химическому разложению, утверждая, что она отравлена [13].

Почти рядом с его памятником на холерном кладбище пять могил, обнесенных особою оградою. На всех памятниках одно число: 24-го июня – день, в который (не первое и не последнее) целое семейство исчезло с лица земли.

В исходе двадцатых годов жил в Петербурге в собственном доме на Выборгской стороне богатый, известный всему городу купец Василий Иванович Пивоваров, пользовавшийся вполне заслуженной репутацией умного, развитого человека, радушного хозяина и честного негоцианта. В исходе 1830 года, пользуясь понижением цены на деревянное масло, бывшее в привозе, он начал скупать его на бирже большими партиями. Знакомые смеялись ему, он же им в ответ сам усмехался, прибавляя, что они в коммерческих делах ничего не смыслят. Покойному И.В. Буяльскому, с которым он был очень дружен, Пивоваров сказал в откровенную минуту, что от оборота с деревянным маслом ожидает в будущем году громадных барышей. «Расчет верный и безошибочный, – сказал он. – Холера непременно пожалует к нам: в приходе кораблей будет немного, а запрос на масло усилится; оно и на лекарство понадобится, да – гром не грянет, мужик не перекрестится – и люди богомольнее сделаются: чаще лампады теплить станут»…

Расчет Пивоварова был верен: масло было распродано с большими барышами, до последней бочки… но холера за выгодную игру на бирже сыграла с купцом злую шутку, взяв с Пивоварова страшный куртаж: в течение 24-го июня она сразила его самого, его жену, старшего сына, невестку и кухарку, бывшую у них в услужении… не пощадила даже рыбака, у которого в то утро жена Пивоварова торговала рыбу…

Впрочем, судя по рассказам старика-сторожа холерного кладбища, почти с каждой могилой сопряжены воспоминания, от которых дрожь пробегает по телу.

Со второй половины июля эпидемия, видимо, стала ослабевать. Известие о совершенном ее прекращении было напечатано в газетах в достопамятный день – 7-го ноября. Этот день – бедственный семь лет тому назад (в 1824 г. – наводнение) был теперь днем общей радости: Бог умилостивился над скорбящим городом.

Нельзя не заметить, что это страшно бедствие пробудило во всех классах общества те чувства христианской любви к ближнему, которые в дни благополучия как-то засыпают в человеке. Пожертвования в пользу овдовевших и осиротелых отовсюду лились дождем вместе с теплыми слезами сострадания. Совершено было много подвигов благотворительности; много было принесено прекраснейших жертв, но в их массе не должна исчезнуть следующая.

В редакцию «СПб ведомостей» прислано было безымянное письмо такого содержания: «В нынешнее горестное для всех время одно весьма небогатое семейство потеряло отца и покровителя, у которого было двое детей: сын и дочь. Сия последняя имеет девятерых детей, для которых последний был истинный дед и благодетель. Хотя имеют они отца, но он им, при всех своих усилиях, безбедного содержания дать не может. Сие большое семейство посылает 75 рублей для раздачи таким несчастным, которые также потеряли своих родителей».

В общем итоге за весь период эпидемии заболели 9245, умерли 4757. Число – уменьшенное, по крайней мере, на целую треть. Достаточно вспомнить, что в конце июня на одном из шести или семи пригородных холерных кладбищ хоронили в один день по двести человек и более. Могла ли цифра умерших по всему городу достигать maximum – 277?

Гвардейский офицер, дослужился до звания генерал-майора. Его воспоминания «Холера в С.-Петербурге в 1831 году» были опубликованы в журнале «Русская старина» в 1885 году.

В 1831 году, находясь на службе в гвардии, я был свидетелем всего смутного холерного времени, и, по сохранившимся у меня того времени запискам, а также по официальным документам, находящимся в публичной библиотеке, я могу представить читающей публике небольшой, но правдивый рассказ обо всем, что вокруг меня тогда делалось, и какие меры правительством были принимаемы для отвращения сей ужасной болезни [И. Х.].