Леонид Млечин: Случайная война: Вторая мировая

Преследование гомосексуалистов, цыган и асоциальных элементов эксплуатировало социальные предрассудки и воспринималось как забота о единстве нации. Его борьба с главными врагами — большевизмом, мировой плутократией и евреями — расценивалась как стремление защитить страну.

Антисемитскую паранойю Гитлера разделяли не все немцы. Но массированная пропаганда широко распространила нелюбовь к еврейскому населению, поэтому яростная антисемитская политика нацистов не вызвала сопротивления. Нацистам удалось доказать всему населению, что "еврейский вопрос" существует и должен быть решен.

Открытое насилие против евреев во время "хрустальной ночи", всегерманского погрома в ноябре 1938 года, не встретило поддержки даже среди нацистов. Не понравились грубые методы, разбитые витрины, грабежи. Во время "хрустальной ночи" убили девяносто одного еврея, множество — до тысячи — забили насмерть надзиратели в концлагерях. Один из видных немецких дипломатов Ульрих фон Хассель описал в дневнике состояние ужаса, испытанное нормальными людьми при виде этой акции. Хассель примкнул к антигитлеровской оппозиции…

Адольф Гитлер дистанцировался от погрома, устроенного по его приказу. Но немцы уже согласились с тем, что евреям нет места в Германии. Евреи воспринимались как угроза для страны. Был и другой мотив. Программа ариезации в 1938 году означала, что имущество евреев просто отбирали в чью-то пользу. В масштабах страны это было незаметно, на состояние экономики не повлияло, но отдельные люди нажились и были благодарны фюреру.

Партия распространила влияние на все секторы общества. Миллионы немцев так или иначе были с ней связаны. Партийные секретари и аппаратчики занимали должности и руководящие кресла, продвигались по карьерной лестнице в системе, которая целиком и полностью зависела от фюрера. Боролись за продвижение по этой лестнице, за внимание начальства в вождистской системе.

Вернер Вилликенс, статс-секретарь в прусском министерстве сельского хозяйства и председатель Имперского земельного союза, в феврале 1934 года говорил:

— Всякий понимает, что фюрер едва ли в состоянии определить все, что он хотел бы сделать. Но всякий, кто занимает должность в сегодняшней Германии, добивается успеха, только если следует пожеланиям фюрера.

Разумеется, помимо фанатиков в стране были скептики. И хотя они не могли высказать это открыто, — инакомыслящие, люди, презиравшие Гитлера и ненавидевшие нацизм по моральным соображениям. Однако очень трудно, почти невозможно было противостоять Гитлеру во время его триумфов. Пропаганда создавала атмосферу тотального восхищения, что тоже нельзя сбрасывать со счетов. Миллионы немцев, которые могли быть против нацистов или как минимум выражать сомнения, вынуждены были публично демонстрировать полнейшую поддержку политике партии и правительства.

Фюрер ловко дистанцировался от непопулярных мер и использовал казавшиеся неисчерпаемыми резервы личной поддержки. Недовольство и раздражение практикой нацистского режима переносились на его подчиненных. Когда положение в стране ухудшалось, громкие внешнеполитические акции, такие как ввод войск в Рейнскую область, воспринимались как личные достижения фюрера и гальванизировали поддержку. Выборы в рейхстаг 29 марта 1936 года должны были продемонстрировать единство народа и Гитлера — как для внешнего, так и для внутреннего потребления. Не в последний раз противники режима почувствовали себя изолированными и ослабленными одиночками. А Гитлер получил карт-бланш для следующих шагов.

"Фюрер, — констатировали социал-демократы, — позволяет народу требовать, чтобы он сделал то, что и является его целью".

Популярность Гитлера создавала ему особое положение внутри нацистской верхушки — в тот момент, когда в 1938–1939 годах некоторые из них, в том числе второй человек в рейхе Герман Геринг, просыпались в холодном поту от страха перед войной с коалицией западных держав.

Популярность делала Гитлера неуязвимым для национально-консервативной элиты, прежде всего для недовольных им генералов вермахта и дипломатов из министерства иностранных дел. А именно в этой среде страх перед войной, которая будет неминуемо проиграна, породил зачатки сопротивления опасному внешнеполитическому курсу. Когда западные державы подарили Гитлеру еще один триумф в конце сентября 1938 года, генералы бессильно согласились с тем, что в такой ситуации немыслимо думать о его свержении. Это надолго парализовало национально-консервативное сопротивление.