Леонид Млечин - Случайная война - Вторая мировая

После мюнхенского сговора Гитлер говорил генералам:

— В значительной степени все зависит от меня, от моего существования, от моих политических способностей. Ведь это факт, что такого доверия всего немецкого народа, каким пользуюсь я, не приобрести никому. В будущем наверняка не найдется никого, кто имел бы больший авторитет, чем я. Итак, мое существование является фактором огромного значения.

Покорность судьбе, а не энтузиазм — вот реакция немцев на войну в сентябре 1939 года. Адольф Гитлер исчерпал возможности роста популярности. Большинство населения хотело мира. Гитлер же искал войны. Выступая в Мюнхене перед редакторами нацистских газет, фюрер признал необходимость обманывать сограждан:

— Обстоятельства заставляли меня десятилетиями говорить только о мире. Только благодаря тому, что я делал упор на стремление Германии к миру, стало возможным вооружить немецкий народ оружием, необходимым для следующего шага.

Для абсолютного большинства немцев восстановление национальной гордости и военной силы, отказ от Версальского мира, возвращение в состав Германии австрийских и судетских немцев было главной целью. Большинство не понимало или не хотело понять, что для Гитлера и нацистов это было только прелюдией к большой войне.

Гитлеру приписывают и установление твердого порядка в стране. В годы Веймарской республики нацистская пропаганда приложила немало усилий для того, чтобы представить жизнь в демократической стране как катастрофическую. Преувеличивалась преступность, декадентство, социальные беспорядки и насилие (большая часть которого была действиями самих нацистов). Придя к власти, Гитлер выставлял себя борцом за справедливость и мораль, поборником закона и порядка. Когда в июне 1934 года Гитлер устранил зарвавшееся и бесконтрольное руководство штурмовых отрядов во главе с начальником штаба СА Эрнстом Рёмом, это было воспринято как же-стокая, но необходимая акция. Многие немцы хотели избавиться от крайне непопулярных вождей штурмовиков, которые публично выражали разочарование неспешностью правительства в проведении популистской политики. А правое крыло общества брезгливо говорило о "плебейской дегенерации" страны.

Выступая в рейхстаге 13 июля 1934 года, Гитлер принял на себя ответственность за убийства недавних товарищей. С презрением говорил о гомосексуализме и роскошной жизни Эрнста Рёма и других вождей штурмовиков, как будто бы не знал об этом раньше. То, что было жестоким маккиавелиевским заговором в борьбе за единоличную власть, рисовалось шагом, необходимым для устранения внутренней угрозы, для устранения коррупции и аморальности.

— Если кто-то спросит меня, почему я не отправил эти дела в суд, — говорил Гитлер, — то я могу объяснить — в этот решающий час я один отвечал за судьбу германского народа и я был единственным судьей! И потому приказал расстрелять главарей предателей!

Мало кто осудил заведомое беззаконие и массовые убийства. Большинство немцев одобрило действия Гитлера, искореняющего зло, опасное для общества. "Благодаря энергичным действиям, — говорилось в одном партийном донесении, — фюрер завоевал широкие массы, особенно тех, кто еще с недоверием относится к движению. Им не просто восхищаются, он становился идолом".

Социал-демократы фиксировали, что немцы благодарны фюреру за то, что он занимается наведением порядка. После войны, когда признают его "ошибки" — мировую войну, смерть миллионов, разрушение собственной страны, — ему все еще будут ставить в заслугу "очищение Германии", наведение порядка, утверждение морали и борьбу с преступностью, когда стало безопасным ходить по улицам вечером…

Геббельсовским пропагандистам он был обязан образом сурового, но понимающего отца нации, который ради страны пожертвовал нормальной жизнью и отказался от возможности иметь семью, который работает день и ночь ради блага Германии. Как бы ни критиковали его акции и поведение партийных чиновников, с которыми люди встречались ежедневно, на Гитлера это не распространялось. Считалось, что он вне мелких материальных интересов, коррупции и жадности партийных секретарей.

Каждый год выпускались сборники фотографий о "личной жизни" Гитлера — "Гитлер, которого никто не знает" (1932), "Молодежь вокруг Гитлера" (1934), "Гитлер в горах" (1935), "Гитлер не на работе" (1937). Немцы должны были увидеть в фюрере человека из народа, простого и доступного. Родители часто называли младенцев Адольфами, хотя местные власти получили указание препятствовать этому, чтобы имя фюрера не произносилось всуе. В основном Гитлером восхищались фанатичные нацисты, но и многие другие немцы признавали какие-то стороны его культа.