Александр Амфитеатров - Думские весталки

Одна петербургская журналистка [1]нашла нужнымъ пропѣть хвалебный гимнъ петербургскимъ думцамъ зато, что емъ «случайно какъ-то пришла хорошая мысль и они порѣшили принимать въ школьныя учительницы лишь незамужнихъ женщинъ».

Вопросъ этотъ обсуждался въ мѣстной печати съ большою горячностью. Большинство отяеслось къ думскому рѣшенію съ рѣзкимъ порицаніемъ. Доказыватъ, что дважды два – четыре – не въ моемъ характерѣ, a двухъ рѣшеній даннаго вопроса быть не можетъ. Печальныя доказательства старыхъ, заѣзженныхъ истинъ, въ родѣ того, что «лишать женщину, живущую трудомъ, права на законное замужество – безсмысленная и безцѣльная жестокость», – на мой взглядъ, свидѣтельствуетъ о нѣкоторой писательской надменности: неужели умственный и нравственный уровень публики нашей настолько низокъ, что авторъ обязанъ каждое, даже азбучное положеніе свое разжевать и ей въ ротъ положить, a ужъ проглотить она, авось, можетъ быть, сумѣетъ и сама? Учрежденіе въ г. Петербургѣ трагикомическаго ордена думскихъ весталокъ – эгоистическая и лицемѣрная несправедливость, ничѣмъ не обоснованная и ни къ чему путному не ведущая. Журналистка говоритъ, что мѣру эту захулили непрошенные критики, какъ «не гуманную и не цѣлесообразвую, a главное не либеральную». «Либерализмъ» думскихъ постановленій оставимъ въ покоѣ: слова этого всуе трепать не слѣдуетъ. A что мѣра не гуманная и не цѣлесообразная, – это вѣрно. И неудивительно, если «никто не догадался, что отцы города побуждены были именно отцовскими чувствами, т. е. желаніемъ оградить семьи учительницъ замужнихъ отъ тѣхъ неотвратимыхъ и непоправимыхъ изъяновъ, которые наносятъ матери и жены, связанныя службой или занятіемъ внѣ дома».

Спорили двое. Одинъ и говоритъ:

– Выслушалъ я ваши доводы… и, извините; ничего не понимаю, что вы говорили.

Думалъ, убилъ! A тотъ въ отвѣтъ:

– Что жъ дѣлать-то? Это вамъ не отъ меня такая бѣда, это вамъ отъ Бога.

Я долженъ тоже признаться: ничего не понимаю въ только что цитированномъ періодѣ, – но, право-же, это мнѣ, на сей разъ, не отъ Бога, a отъ неясности въ мысляхъ почтенной журналистки. Я не постигаю, какимъ образомъ отцовскія, да еще курсивно отцовскія, чувства могутъ ставить преграды семейному началу, которымъ именно они и создаются: это какая-то особая психологія. Я не постигаю, какимъ образомъ пріемъ на службу незамужнихъ женщинъ «оградитъ семьи учительницъ замужнихъ» и откуда возьмутся учительницы замужнія, разъ на службу будутъ приниматься только незамужнія? Что это значитъ? То ли, что съ увеличеніемъ учительскихъ штатовъ незамужними учительницами сократятся обязанности учительницъ замужнихъ, и имъ будетъ время заняться отвращеніемъ и поправкою изъяновъ, которые наноситъ мать и жена, связанная службою или занятіемъ внѣ дома? То ли, что думскимъ рѣшеніемъ замужняя женщина, разрѣшениая отъ узъ службы и занятій внѣ дома, возвращена вновь семьѣ, которой ранѣе наносила, какъ мать и жена, неотвратимые и непоправимые изъяны? Но первое – безсмыслица, предположенная мною лишь ради нагляднаго приведенія цитированнаго періода ad absurdum. Каждый служитъ самъ за себя – и только самъ за себя. Всякъ за себя, a Богъ за всѣхъ, – говоритъ пословица. Второе ужъ очень скользко. Почему женщина, обучающая дѣтей въ школѣ ариѳметикѣ и письму за извѣстную плату, наиоситъ своей семьѣ неотвратимые и непоправимые изъяны? Почему, лишенная такой возможности, a вмѣстѣ съ нею и своего дохода, она оные семейные изъяны исправитъ и отвратитъ? «Вотъ загадка тебѣ! Мудрый Эдипъ, разрѣши»!

Сочувствіе къ новоявленному ордену думскихъ «весталокъ поневолѣ» побуждаетъ журналистку къ рѣзкой филиппикѣ противъ общественной дѣятельности женщинъ. Она увѣряетъ, что таковая y насъ – «наносная струя протеста нѣмецкой женщины, прикованной къ кухнѣ и дѣтской»; что, по мнѣнію подражателей Запада, «даже мимолетное посѣщеніе сихъ помѣщеній – величайшее униженіе для женщины»; что рѣшено было огуломъ: «замужество есть пошлость, семейная жизнь рабство; обязанности хозяйки и матери – униженіе для каждой развитой женщины». Неужели ужъ такъ-таки и огуломъ? Гдѣ бы найти, къ примѣру, такое рѣшеніе? A вотъ, – говоритъ журналистка, – «смотри фельетоны г. Амфитеатрова, пресерьезно и пренаивно утверждающаго, что бракъ есть грязь и пошлость»! Благодарю, не ожидалъ!

Журналисткѣ снятся странные сны, и она напрасно разсказываетъ ихъ вслухъ.