Литературка Литературная Газета: Литературная Газета 6495 ( № 5 2015)

Можно было взрывать поезда, захватывать заложников, убивать детей – любое злодейство рассматривалось исключительно под углом возбуждения «ярости масс» против неправедной власти, которая, во-первых, вынудила кротких ваххабитов беспощадно казнить, а во-вторых, на каждом шагу проявляет чудеса то ли нераспорядительности, то ли злодейства. Характерно, что страшная участь несчастных жертв слёз и вздохов не удостаивалась. Яростным обличителям, точно так же, как и хладнокровным убийцам, они были нужны исключительно в качестве фишек в своей игре. Не вызволят заложников, логично будет обвинить государство в преступном равнодушии к судьбам граждан, освободят заложников, следует тут же заклеймить его за то, что цена операции оказалась слишком велика. «Цена победы» – так называется на том же «Эхе Москвы» цикл передач, планомерно доказывающих, что цена эта непомерно завышена.

В том-то и дело, что с либеральной точки зрения никакой силовой операции и никакой победы быть не должно было вообще. Рекомендовалось принять все условия террористов – и в этот раз, и в последующий, и в другие неминуемые разы, вплоть до окончательного разрушения государства.

Увы, нельзя не признать: власть в лице своих силовых структур часто оказывалась не на высоте этих поистине роковых задач и несомненно страдала от того, что жертв не удалось избежать. Но здравый смысл требует признать главное – не случись захвата, зверского и циничного, потерь не было бы вообще. Как же можно было, критикуя руководство, одновременно обелять и возвышать настоящих палачей?!

Я помню, один мой коллега с искренней эстетической горечью описывал тело погибшей террористки-смертницы: точёный профиль, тонкая аристократическая рука, артистичные пальцы[?] Зрительницы, застреленные террористами, такого лермонтовского описания не удостоились. В качестве злого укора российскому руководству они были очень кстати, однако сами по себе особого сочувствия не вызывали.

Как писали в старых романах, прошли годы. Внезапный эксцесс терроризма потряс прекрасный ville-lumiere, город-светоч Париж. Кстати сказать, не впервые за последние двадцать лет, но, что называется, с особым цинизмом. И с особой жестокостью. Расстрелять в упор журналистов за то, что они занимались тем, что в этой непочтительной стране двести с лишним лет занимаются люди непочтительной профессии, а именно – издевательством над всеми на свете авторитетами, это всё равно, что на самих себя возложить миссию карающей десницы Всевышнего. Самим себе бестрепетно присвоить его высшую волю.

Понятно, что человечество ужаснулось. Если уж в городе-светоче возможно такое самовольное, идейное палачество, то чего же ждать всем прочим славным столицам, мегаполисам, а также промышленным и культурным центрам? В частности, Москве, соединившей в своих пределах все упомянутые качества и признаки?

Вот об этом и собрались поговорить в эфире всё того же «Эха Москвы» его главные персонажи. Пламенная ведущая, которая не устаёт оповещать аудиторию, что терпеть не может свою Родину, и бывший лидер всего нашего демократического эфира, которому хватает ума не снисходить до подобных признаний, но хватает и тонкого снобизма, чтобы дать понять слушателям, что в особо тёплых чувствах к оте­честву его тоже подозревать не стоит.

Едва заслышав по приёмнику их знакомые голоса, я тотчас догадался, к чему будет сведён этот разговор о событиях в просвещённой Франции. К тому же самому воплю, который издал некогда в том же самом эфире Шендерович, разве, может быть, в манере, более корректной и обдуманной.

Начали, понятно, с того, что выразили сочувствие французскому государству – это своей державе сострадать как-то не поворачивается язык, а родине «Марсельезы» отчего же нет? Святое дело. Бестрепетных воинов джихада тоже не остереглись назвать «отморозками», хотя недавно их братьев по вере, учившихся взрывать русские дома в тех же самых лагерях Аль-Каиды, уважительно именовали «борцами за независимость». Праведно и вполне искренне скорбели наши оппозиционеры по поводу гибели французских коллег, казнённых с леденящей кровь наглядностью. Однако преследовала мысль: почему же три-четыре месяца назад столь же наглядный расстрел российских журналистов в Донбассе не аукнулся на «Эхе Москвы» такой же скорбью? Там даже на обычное формальное сочувствие поскупились, высказавшись в том смысле, что нечего было телевизионщикам и фотокорреспондентам охотиться за «расчленёнкой».