Дмитрий Азов - В строю — сыновья

— А пока с ним сладу нет. Как спичка вспыхивает. Решил взыскание наложить.

— Вы его наказывали, помнится.

— Наказывал и снял взыскание. Да он опять за свое.

— Слышал об этом. И вот что скажу: не горячитесь, не кричите. Лишь тот командир авторитетен, который умеет опереться на коллектив. Не действуйте в одиночку, не забывайте о силе общественного мнения, убеждения. Это великая сила. Требуйте с человека, но и потеплее обращайтесь с ним. Думается, что вы задергали его. И потом, вы хорошо знаете Гребенюка?

— Вроде знаю…

— Вроде? Этого недостаточно. Присмотритесь к нему получше. Он с трудным характером — верно, но у него есть хорошие задатки. Бороться надо за каждого человека. Понимаете? За каждого. Уж такая у нас с вами работа, товарищ Василенко.

— Мне все ясно, — сказал сержант, вставая. — Разрешите идти?

— Идите. А как же с Гребенюком? Переводить его в другое отделение?

— Не стоит, товарищ старший лейтенант.

— Это другой разговор.

…Через несколько дней состоялось ротное комсомольское собрание. Василенко выступил первым. Он сообщил, что его отделение решило стать отличным, и предложил остальным бороться за отличные показатели в учебе. Закончил он такими словами:

— Давайте бороться за каждого человека. Пусть все по одной дороге шагают и никто — по обочине.

Командир соседнего отделения, с которым соревнуется Василенко, недоверчиво покачал головой: «Эка хватил, братец!»

— Разрешите, — поднял руку Владимир Байков и, не дожидаясь ответа председательствующего, начал:

— То, что сказал наш командир сержант Василенко, я одобряю. Его слово — наше слово.

После собрания в роте много было толков о предложении Василенко. Большинство одобряло, поддерживало. Но кое-кто сомневался. «Задумано хорошо, — рассуждали скептики, — а вот что получится — еще посмотрим».

И действительно, сначала не все шло гладко. Один тройку отхватит, другой — четверку, а ведь есть возможность отлично учиться.

Старший лейтенант Жуков внимательно следил за работой Василенко. Однажды, придя в отделение, офицер спросил:

— Как идут дела?

— Туговато пока.

— Почему не заходите ко мне?

— Совестно. Наобещал, а ничего не сделал. Думал, будет отделение отличным, тогда и зайду, доложу…

— Оригинальное решение, — улыбнулся офицер. — Может, сообща что-нибудь надумаем? Рассказывайте: где жмет? Как с Гребенюком?

— Вот он где у меня сидит! — сержант выразительно похлопал кулаком по лбу.

— А вы с людьми советовались? С коллективом говорили?

Сержанту нечего было ответить. Один старался повлиять на солдата.

— Поэтому у вас и не получается, — сделал вывод офицер.

Василенко запомнил этот разговор и передал его Владимиру Байкову. Решили побеседовать со всеми солдатами, чтобы они не проходили мимо недостатков Гребенюка, все время держали его под контролем.

Как-то вечером, подводя итоги соревнования, Василенко сказал подчиненным:

— В учебе у нас идут дела неплохо…

— Даже превосходно, — подхватил Гребенюк.

— Но с дисциплиной не все в порядке.

— По дисциплине мы не соревнуемся.

— А как же в армии без крепкой дисциплины? — продолжал сержант. — Каждому ясно, что при прочих равных показателях первым в соревновании будет тот, чье поведение безупречно, кто исполнителен и вежлив. Мы много говорим о преданности делу коммунизма, но ведь эту преданность надо делами доказать. А дела твои, прямо скажем, не блестящи. По боевой подготовке подтянулся. Стреляешь отлично. Но многому еще учиться надо и, прежде всего, дисциплину подтянуть.

Виктор потупился. Василенко отошел в сторонку. А через несколько минут услышал мягкий басок ефрейтора Антипова:

— Вы же подводите отделение и командира. Ведь он от имени всех давал обещание на собрании.

Потом заговорил Байков:

— Где же твое слово, Виктор? Оно должно быть крепким. А ты обещания на ветер бросаешь, и нет у тебя никакого уважения к товарищам, командиру, к светлой памяти отцовской.

— Отца не трожь. Не трожь отца, — только и сказал Виктор.

Друзья говорили ему горькую правду, говорили прямо, открыто. Слова их, острые, колючие, больно задевали его самолюбие. Ничего не ответил тогда Виктор. «Ну и пусть, один буду, — думал он. — Пускай все от меня откалываются». Правда, он стал подчеркнуто быстро, даже с показной лихостью выполнять приказания сержанта. Но Василенко понимал, что солдат делает это не от чистого сердца.

«Значит, не дошло до него. Придется обсудить поведение Гребенюка на комсомольском собрании или хотя бы на бюро», — размышлял командир отделения.