Array Литагент «Ридеро»: Манифест феминистского движения России

В России уровень гендерной, как впрочем, и любой другой, толерантности невысок. Это связано с отсутствием просвещения, сексуального в том числе, с неразвитостью правосознания, с живучестью и распространенностью мифов общинного сознания, с агрессивно-послушным морализаторством, характерным для этого сознания. Агрессивные морализаторы вмешиваются в частную сферу жизни граждан: диктуют им законы сексуальности, регулируют жизнь семьи и проводят свое репрессивное «сексуальное воспитание». И таких морализаторов среди либералов ничуть не меньше, чем среди фундаменталистов, националистов, радикалов, консерваторов и т. п. Как сказали в Конституционном суде, где хотели опротестовать гомофобный закон Санкт-Петербурга: «От предков нами унаследовано представление о семье…» И на этой формуле пишутся юридические заключения!

Санкт-Петербург, вообще, богат на «смелые» инициативы. Помимо гомофобного закона, принятого с таким общественным резонансом, которого не было до этого ни в Рязани (2006 г.), ни в Архангельске (2011 г.), в городе на Неве регулярно возобновляется инициатива по принятию «Нравственного кодекса петербуржца» (видимо, петербурженки в кодексах не нуждаются – либо они выше этого, либо безнадежны). Депутат В. В Милонов требовал закрытия центра «Ювента». В школьную систему в обязательном порядке вводится духовно-нравственный компонент (ДНК), который должен быть интегрирован вообще во все курсы: от математики до ОБЖ. Такой запрос на новую ограничительную мораль не исходит со стороны общества, скорее она насаждается сверху и со стороны РПЦ МП. В обществе же ничего, кроме равнодушия или невнятного одобрения, равного невнятному недоумению, вводимых законов, не наблюдается.

Многие сомневаются в том, что возврат к традициям, поворот вспять, отход от процессов модернизации возможен в XXI веке. Но если вспомнить Исламскую революцию 1979 г. в Иране, когда произошло возвращение к традиционным исламским ценностям, то можно понять, что в откате назад нет ничего невозможного. 70 лет Советской власти для России были достаточно искусственным образованием – этот этап развития не отвечал логике социальной эволюции России. Так же как либерализация и американизация Ирана шахом Мохаммедом Реза Пехлеви не отвечала логике развития мусульманского общества и была искусственно навязана стране. Поэтому нет ничего невозможного в том, чтобы провести клерикализацию Российского государства и вернуть стране традиционные православные духовно-нравственные ценности. Скорее всего, Россия не станет православным талибаном, но ортодоксальной фундаменталистской страной стать может. Мы возвращаемся к диктатуре сталинского типа уже с начала двухтысячных. Однако если у Сталина под рукой была коммунистическая идеология, то у Путина такой идеологической надстройки нет, поэтому его режим вполне может, да уже и обращается, не скрываясь, к православию, а вернее, к идеологии РПЦ МП, которая далеко не во всем соответствует догматам христианства. Последнее десятилетие власть внедряла в сознание русских людей идеологемы антизападничества (особенно антиамериканизма), великодержавия и православного фундаментализма («Москва – третий Рим и четвертому не бывать!»). И неважно, чью власть собираются реставрировать: диктатуру Сталина или монархический режим Николая II (Петра I, Ивана Грозного или Всеволода Большое Гнездо) – важно, что мы по-прежнему не собираемся продвигаться по дороге модернизации в сторону прав человека, а застреваем на приоритете государства над человеком. В России всё остается завязано на государстве – здесь никто не свободен: олигархи (наши «капиталисты», буржуазия) стоят над законом, но за это они платят бюрократии, бюрократия подчиняется законам «семьи» и ходит под топором произвола, нищие граждане бесправны и закабалены бюрократической клептократией.

Для того чтобы всё оставалось так, как есть, ничего особенного делать не приходится. У нас в стране нет двух Россий, как некоторые утверждают, деля государство на тех, кто голосует за Путина, за существующую власть, и на тех, кто выступает против этой власти и кого называют «другой Россией». Последняя – лишь тонкая прослойка, не более 10% населения, которые, по сути, ничего не решают. Их можно продемонстрировать Западу, говоря о том, что у нас всё, как у «больших»: есть оппозиция, и она выражает свое недовольство. А потом особо недовольных, с кем договориться не получается, хорошенько припугнуть да и посадить, чтобы те из уличной оппозиции, окончательно поняли, на каком они свете.