Джордж ван Фрекем - Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

Ассоциация евреев с деньгами, видимо, была результатом того, что их уподобляли Иуде Искариоту с его тридцатью серебрениками. «В первые столетия христианства миф о еврейской расе жадных паразитов добавлял силу мифу о евреях – убийцах бога. По мере ослабления римского влияния, католическое духовенство набирало силу и все больше ограничивало деятельность евреев. Это создавало основу для бесконечных спекуляций о якобы приверженности евреев к обману в мелкой торговле, посредничестве и ростовщичестве, а также упреков в том, что они не желают ассимилироваться, предпочитая паразитические и непродуктивные коммерческие виды деятельности, с тем чтобы захватить в свои руки местную и международную торговлю и вредить честным христианам… На евреев нападали за их якобы нежелание заниматься продуктивной деятельностью – история христианства изобиловала пророчествами, создавшими условия для своего собственного осуществления. Дело в том, что к этому евреев вынудила именно враждебность христиан. Вплоть до XVIII века, за редкими исключениями, они были вынуждены заниматься самыми низшими, самыми презираемыми и наименее прибыльными видами коммерции» (Джон Вайсс 244).

Еврейские торговцы пришли в Европу «по пятам римских легионов». Они снабжали легионеров предметами роскоши, любопытными вещицами и вносили какое-то разнообразие в тяжелую жизнь этих профессиональных вояк. «Первые еврейские поселенцы в Европе были международными торговцами, поставлявшими продукты с Ближнего Востока, из Индии, Китая и Испании. Вдоль главных европейских торговых путей и в городских центрах вскоре выросли небольшие процветающие еврейские общины. К IX веку европейские евреи достигли значительных успехов в международной торговле, и слова “еврей” и “купец” стали почти синонимами. Наряду с христианскими “торговыми народами” – греками, сирийцами и итальянцами – евреи были предвестниками наступающего нового общества… Вплоть до наших времен богатство некоторых заметных членов еврейской общины вызывало “праведный гнев”, однако существование не менее богатых торговцев-христиан воспринималось спокойно» 245.

По мере того как положение евреев становилось все менее устойчивым, или, пользуясь современной терминологией, с ростом антиеврейской дискриминации у них оставалось все меньше выбора. «Изгнанные из других профессий, евреи вынуждены были оставаться в торговле. Им, как и другим купцам, было сподручно давать деньги в долг, так как они обладали ликвидным капиталом. Евреи никогда не доминировали на денежном рынке, хотя бы потому, что их было мало, но они преобладали в некоторых районах, в особенности там, где крестьяне не имели возможности занимать у христиан, вкладывавших деньги в дела более прибыльные… Большая часть кредитных операций в Европе фактически осуществлялась клерикальными и монашескими организациями [например, тамплиерами], а также мирскими торговыми группами: ломбардцами, сицилийцами, греками, венецианцами – всё это христиане. Да и сам Ватикан был известен своей изощренной кредитной деятельностью». Можно вспомнить, что иудаизм, так же как христианство и ислам, осуждал грех ростовщичества. «Известны жалобы на христиан, требующих большие проценты, чем евреи, – ростовщичество было проблемой и там, где никаких евреев не было» 246. Начиная с этого времени, жалобы на евреев обретают более-менее стандартную форму, их проступки изобретаются или преувеличиваются, причем одновременно с этим закрывают глаза на проступки христиан, в особенности в делах, касающихся денег.

Для евреев – этому их научила история – деньги были спасательным кругом и поэтому обрели священный ореол. Но это вовсе не значит, что они были центром всего их существования или что евреи были координированной мировой силой, контролирующей все денежные потоки и, следовательно, вершителями судеб мира. Конечно, они были человеческими существами со всеми людскими добродетелями и пороками. Однако большая часть тех общих черт, что выделяла их из общей массы в странах, подобных Германии, была навязана им прошлым. При этом, несмотря на разветвленные связи между общинами, они никогда не были координированной мировой силой. Одна из причин этого в том, что, будучи народом интеллектуальным, они были слишком индивидуалистичны и слишком отличались друг от друга. «Вопреки антисемитским мифам можно утверждать, – заключает Джон Вайсс, – что немецкая экономика была бы практически той же самой, даже если бы никаких евреев в Германии не было». И еще: «На тот момент евреи не представляли – и не представляли никогда – угрозы Германии. Разве что в антисемитских мифах» 247.