Алексей Самойлов - Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

– Извините меня, ради Бога, но уж больно Вы несолидный директор: все время на ходу, на бегу, тридцати– и сорокалетние сотрудники и сотрудницы не могут за вами угнаться… Просто, еще раз прошу прощения, – Фигаро здесь, то есть в Москве, Фигаро там: в Киото, Рио-де-Жанейро, Париже, Нью-Йорке, далее везде… Неужели не чувствуете своего возраста: семьдесят все-таки, не пятьдесят…

– По счастью, я возраста как такового не ощущаю. Может, я таким уродился. Может, с семьей повезло. Жена, Валентина Алексеевна – врач-невропатолог, мы сорок лет вместе – познакомились на ее пути к Эльбрусу, она работала с горнолыжниками, а я вел свои наблюдения – однажды она вылечила от радикулита даже обезьяну, солистку американского ледового ревю… У нас с Валентиной Алексеевной сын Андрей, ему 38 лет, он окончил ЛГУ, океанолог по специальности, нашему внуку Диме 11 лет.

– Владимир Михайлович, слушая Вас, вашу пулеметную речь, я понял секрет Вашей стремительности. Сказать?

– Очень интересно.

– Вы, как ныне говорят в рекламных роликах, лед и пламень в одном флаконе, нет, не флаконе – фиале. Только лед глетчеров, лед Антарктиды может так долго сохранять пламень познания, пламень такой неистребимой любви к науке, к жизни, а это для вас синонимы – наука и жизнь, не правда ли? Вы ведь столько раз бывали на ледниках Памира, Северного Урала, Кавказа, в Арктике, в Антарктиде – не сосчитать.

– Почему же? Все сосчитано-пересчитано. После того, как профессор Рихтер сказал почти полвека назад: «Володя, а не заняться ли вам снежным покровом?», я стал гляциологом. Еще непременно следует назвать сыгравшего громадную роль в моей судьбе профессора Петра Александровича Шумского, выдающегося гляциолога, работавшего рядом с нами, в Институте мерзлотоведения, и пришедшего к Рихтеру с целью найти людей, которые бы изучали ледники Арктики. Так и началась моя снежно-ледовая одиссея. После моей первой зимовки с августа 1955‑го по февраль 1956‑го я провел годичную зимовку (1957–1958 гг.) на Антарктиде в составе гляциологического отряда Второй континентальной антарктической экспедиции, две зимовки на Эльбрусе, на его южном склоне (1961–1963 гг.); шесть сезонов отработал на памирских ледниках (1968–1973 гг.). На ледники мы попадали на вертолете, за световой день на высоте 5 100 метров над уровнем моря надо было вырыть шурф (технические подробности опускаю)…

– А жаль…

– Хотите подробности? Извольте: в Антарктиде мы вырыли 12-метровый шурф при температуре минус 60 градусов по Цельсию. Осуществляли во время зимовок снегомерные съемки, определяя толщину и плотность снега. С вертолета МИ-4, который почти касался земли, вернее – снежного покрова, мы прыгали прямо в снег. Рекордная посадка была на высоте 4 600 метров (на пятикилометровую высоту мы сами забирались). Пилоты нарушили тогда все летные инструкции, но мы сделали все, что намечали. Такой опасной, результативной операции больше никто в мире не делал.

– Как выдерживали собачий полярный холод?

– Выдерживали, такая у нас наука. Полярные морозы – не самое страшное. Особенно трудно было переносить холод, когда мы летали над памирскими ледниками на высоте 6 000 метров и делали съемки… Впрочем, холод не жара, однако любой холод, если хорошо экипирован, можно выдержать, а сильная жара непереносима.

– Так уж и любой?

– До минус 60 градусов свободно – тогда еще дышать можно. В Барнауле в войну во время эвакуации было минус 55. Ничего, выжили.

– Отдел гляциологии, созданный в 1956 году, – самое крупное подразделение Института географии, если верить всевозможным справочникам и буклетам. Вы работаете в нем почти с самого основания, а последние тридцать четыре года, даже будучи с 1986 года директором Института, руководите этим отделом.

– Да.

– Понятно, почему именно в российском Институте географии родился «Атлас снежно-ледовых ресурсов мира», первый в истории труд, дающий целостную картину снежно-ледовой природы земного шара: ведь у нас в стране «десять месяцев зима, остальное – лето», ведь большую часть территории России укутывает ежегодно снежный покров. А еще говорят: голубая, зеленая Земля.

– С не меньшим основанием голубую и зеленую планету Земля можно назвать и белой. Мир снега и льда красив и грозен, разнообразен и обширен. Пятая часть поверхности нашей планеты ежегодно находится под снегом. Ледники занимают 11 процентов всей суши. В них сосредоточено почти две трети пресных вод. Общая площадь распространения льда по поверхности Земли и в земной коре, включая районы океана, равна в среднем 100 миллионам квадратных километров или 20 процентам земной поверхности. Лед – самая распространенная горная порода во Вселенной. Марс, Юпитер, Уран содержат огромные массы льда. Лед – это обыкновенный минерал с необычными свойствами. Шестигранные ветвистые снежинки в воздухе и округлые зерна фирна в снежной толще, красивые узоры на окнах и массивные клинья в холодных горных породах, прозрачный лед на озерах и молочно-мутный в ледниках…