Динеш Д’Суза - Америка - каким мир был бы без нее?

Самые креативные и в результате получающие самое большое вознаграждение — это те предприниматели, кто использует способность понимания других для того, чтобы выйти за границы простого удовлетворения спроса с их стороны. Вместо этого они предвидят желания и потребности людей еще до того, как сами люди осознают их. Много лет назад, на конференции руководства журнала «Форбс» я познакомился с Акио Морита, изобретателем кассетного плеера «Sony Walkman». Морита сказал мне, что до тех пор, пока он не подумал об этой идее, никто не просил, чтобы магнитофон был таким маленьким, портативным, и чтобы его можно было слушать через наушники. Никто даже не думал, что это будет хорошей идеей. Морита рассказал, что это пришло ему в голову, когда однажды он отдыхал с семьей на пляже и ему очень докучали ужасные звуки, доносящиеся из магнитофона подростков, расположившихся неподалеку. Морита попросил своих инженеров придумать, как можно уменьшить автомобильное радио настолько, чтобы люди могли слушать свою любимую музыку, не навязывая ее окружающим. Плейер «Sony» имел ошеломляющий успех. Это «экономика предложения» в ее классическом виде. Спрос не предшествует предложению, наоборот, предложение предшествует спросу. Гений Морита — этого пожилого японца — был в том, что он догадался, чего хотели бы миллионы молодых людей в Америке, несмотря на то, что они совершенно не знали, что хотят этого, до тех пор, пока это не было создано и предложено им.

Я привел пример плейера «Sony Walkman», но точно так же мог упомянуть «Фейсбук», экспресс-почту «Federal Express» или iPhone. Я мог бы напомнить об очень простых изобретениях, таких как чемоданы на колесиках. Я не знаю, кто их придумал, но знаю, что десятилетиями люди в аэропортах таскали огромные тяжелые чемоданы, пока кто-то не предложил блестящую идею — приделать к ним колесики. В каждом из этих примеров предприниматели создали спрос, представив продукт, о котором никто не просил, но который, когда он появился, захотели иметь миллионы. Я называю это «суперэмпатией», потому что в этом случае предприниматели заботятся о желаниях потребителей еще до того, как потребители сами осознают свои потребности. Для этих предпринимателей — и для предпринимателей вообще — прибыль не является мерой того, насколько они жадны или эгоистичны. Прибыль — это мера того, насколько хорошо они удовлетворяют желания и нужды своих потребителей.

Альберт Хиршман в своей книге «Страсти и интересы» демонстрирует, что капитализм не только не является системой грабежа и присвоения чужого, но исторически возник именно как альтернатива воровству и грабежу. На самом деле капитализм был построен на человеческих качествах, совершенно отличных от желания грабить и мародерствовать. Хиршман отмечает, что в Древнем мире, и даже в некоторых регионах мира в наши дни, богатство приобреталось грабежом и захватом. Если ваша группа или племя хотело приобрести что-то, вы просто завладевали этим. Стремление к захвату чего-либо проистекает из того, что Августин называл libido dominandi , жажда власти. Эта могучая страсть включает в себя желание обладать не только вещами, но также рабами и наложницами.

Согласно Хиршману, мыслители раннего нового времени, выступавшие в защиту капитализма, признавали эту страсть разрушительной, но также обладающей большой силой. Они знали, что недостаточно просто объявить ее аморальной и подвергнуть осуждению. Поэтому они стремились обуздать или ограничить это желание захватывать чужое, противопоставляя ему не менее сильное желание — желание копить. С их точки зрения, «страсть» к хищническому захвату могла быть ослаблена и, в конце концов, уничтожена путем «интереса» в капиталистическом накоплении. Хиршман цитирует слова Монтескье из книги «О духе законов»: « Удачно, что положение людей таково, что хотя страсти могут толкать их на путь порока, тем не менее они имеют интерес уклоняться от этого ». В обоих случаях результатом оказывается приобретение, но в первом случае путь к нему насильственный, недобровольный и приносящий вред обществу. Во втором случае он мирный, согласованный и социально продуктивный. [137] Albert O. Hirschman . The Passions and the Interests. Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1977. P. 32, 73, 132–133.

Иными словами, капитализм делает жадность цивилизованной, подобно тому, как брак делает цивилизованным сексуальное влечение. Жадность, как и сексуальное желание, это часть человеческой природы. Эти качества нельзя уничтожить, хотя некоторые секты, требующие монашеского воздержания, и пытаются это сделать. В той степени, в которой жадность способствует приложению усилий, а вожделение — достижению удовольствия, зачем нам стремиться к их уничтожению? В то же время нам известно, что эти склонности могут иметь разрушительное действие. Поэтому нужно направить их таким образом, чтобы они служили как можно лучше — нам самим и нашему обществу. Институт брака позволяет удовлетворить желание сексуального наслаждения, одновременно способствуя взаимной любви и воспитанию детей. Сексуальное желание очищается и облагораживается браком. Сходным образом капитализм направляет жадность в такое русло, что это качество начинает служить удовлетворению потребностей и желаний других людей и общества в целом. В условиях капитализма помощь другим — это наилучший способ помочь самому себе. Капитализм делает материальное процветание добродетельным.