Даниэль Герен - Анархизм - от теории к практике

Но столь дерзкое равнение на инстинкт и революционную температуру масс, хоть и смогло обеспечить большевикам руководство революцией, не отвечало ни их традиционной идеологии, ни их истинным намерениям. Издавна они были «авторитариями», приверженцами понятий государства, диктатуры, централизации, руководящей партии, управления экономикой сверху — всего, что противоречило подлинно либертарной концепции советской демократии.

В работе «Государство и революция», написанной накануне Октябрьского восстания, как в зеркале отражалась двойственность идей Ленина. Под некоторыми страницами этой работы вполне могли бы подписаться либертарии, и, как мы видели выше, в ней отдается должное, по крайней мере, частично, анархистам. Тем не менее, этот призыв к «революции снизу» сопровождается охранительной речью в пользу «революции сверху». Концепция иерархической, централизованной государственной системы не скрыта между строк, но, напротив, откровенно выражена: государство сохранится после захвата власти пролетариатом и отомрет только после переходного периода. Как долго продлится это чистилище? От нас этого не скрывают, — об этом говорится даже с некоторым облегчением, а не с сожалением, — что процесс будет «медленным» и «долгим». То, что породит революция, будет, при видимости власти Советов, «пролетарским государством» или «диктатурой пролетариата», «буржуазным государством без буржуазии», признается сам автор, когда он раскрывает свои сокровенные мысли. Это всепожирающее государство, безусловно, намерено захватить все.

Ленин следует учению современного ему немецкого государственного капитализма с его военной экономикой (Kriegswirtschaft). Организация крупной современной индустрии капитализмом с ее «железной дисциплиной» является для него еще одной моделью. Он особенно очарован государственной монополией, такой как почта, телеграф, и восклицает: «Какой восхитительно совершенный механизм! Вся экономическая жизнь, организованная как почтовое ведомство, (…) — вот государство, вот экономическая основа, которые нам нужны». Он заключает, что стремление обойтись без «власти», без «субординации» — лишь «анархистские мечтания». Как раз перед этим он рассуждал о том, чтобы поручить производство и обмен рабочим ассоциациям, самоуправлению. Но это лишь недоразумение, небольшая путаница. Он не скрывает своего магического рецепта: все граждане должны стать «служащими и рабочими единственного всеобщего государственного треста», все общество должно превратиться «в большую контору и большую фабрику». Советы, конечно же, остаются, но подчиняются рабочей партии, историческая задача которой — «руководить» пролетариатом.

Наиболее здравомыслящие и трезвые из российских анархистов не были введены в заблуждение. Еще на пике ленинского «либертарного» периода они призывали рабочих быть начеку. В их газете «Голос труда» в последние месяцы 1917 — начале 1918 гг. можно было прочесть, за подписью Волина, такие провидческие предостережения:

«Укрепив, упрочив и узаконив свою власть, большевики, будучи социал-демократами, политиками и государственниками, то есть людьми власти, начнут из центра — властным, повелевающим образом — устраивать жизнь страны и народа. Они будут приказывать и распоряжаться из Петрограда по всей России. Ваши Советы и другие организации на местах должны будут понемногу стать простыми исполнительными органами воли центрального правительства. (…) Будет водворяться властный, политический, государственный аппарат, который сверху начнет все зажимать в свой железный кулак. Места, Советы, организации должны будут слушаться и повиноваться. (…) И горе тому, кто не будет согласен с центральной властью и не сочтет нужным и полезным подчиняться ей!» «”Вся власть Советам!” превратится на деле во власть партийных лидеров в центре».

По мнению Волина, все более и более анархические настроения масс принуждали Ленина к тому, чтобы на некоторое время свернуть со своей старой дорожки. Он теперь позволял государству, власти, диктатуре остаться только на час, на краткий миг. А затем должен прийти «анархизм». «Но, Бог мой! Разве вы не предвидите, граждане социалисты, что скажет Ленин, когда нынешняя власть укрепится и станет возможно не прислушиваться к голосу масс?» Тогда он вернется на старые проторенные пути. Он создаст «марксистское государство» более совершенного типа.