Даниэль Герен - Анархизм - от теории к практике

В 1889 г. в Париже социал-демократы разных стран решили возродить после долгого перерыва практику международных социалистических конгрессов, открыв тем самым путь к созданию Второго Интернационала. Некоторые анархисты сочли своим долгом участие в них. Их присутствие вызывало острые столкновения и инциденты. Социал-демократы, бывшие в большинстве, подавляли любые возражения со стороны своих противников. На Брюссельском конгрессе в 1891 г. анархисты были изгнаны под шиканье и свист. Но значительная часть английских, голландских, итальянских рабочих депутатов-реформистов также ушла со съезда в знак протеста. На следующем съезде, состоявшемся в Цюрихе в 1893 г., социал-демократы заявили, что отныне будут допускать на съезды, кроме профсоюзных организаций, лишь те социалистические партии и группировки, которые признают необходимость «политической борьбы», то есть борьбы за свержение буржуазной власти путем избирательных бюллетеней.

На Лондонском съезде в 1896 г. несколько французских и итальянских анархистов обошли это исключающее условие, придя в качестве делегатов от профсоюзов. Это вовсе не было военной хитростью: анархисты, как мы увидим далее, только что встали на путь реальности; они вступили в синдикальное движение. Но когда один из них, Поль Делесаль, попытался подняться на трибуну, его грубо сбросили вниз с лестницы, и он даже поранился. Жорес обвинил анархистов в том, что они превратили синдикаты в революционные и анархистские группировки и дезорганизовали их, равно как пришли дезорганизовать съезд, «принеся тем самым большую пользу буржуазной реакции».

На этом конгрессе лидеры немецких социал-демократов, убежденные сторонники участия в выборах, Вильгельм Либкнехт [64] Либкнехт, Вильгельм (1826–1900) — один из основателей и лидеров германской социал-демократии. и Август Бебель, показали себя непримиримыми противниками анархистов, так же, как это случилось ранее в Первом Интернационале. При поддержке Элеоноры Эвелинг, дочери Маркса, считавшей анархистов «сумасшедшими», они провели свои решения и постановили исключить участие во всех будущих конгрессах всех, каких бы то ни было, «антипарламентариев».

Позднее в работе «Государство и революция» Ленин протянул анархистам букет, в котором розы прикрывали шипы, отдавая им должное перед социал-демократами. Он упрекал последних в том, что они «оставили анархистам монополию критики парламентаризма» и обозвали эту критику «анархистской». Нет ничего удивительного в том, что пролетариат парламентских стран, которому надоели и опротивели такие социалисты, все более и более переносил свои симпатии на анархизм. Социал-демократы приписывали анархистам любую попытку сломать хребет буржуазному государству. Анархисты «метко» указали «на оппортунистский характер идей о государстве, исповедуемых большинством социалистических партий».

Маркс, опять же, по мнению Ленина, согласен с Прудоном в том, что оба они стоят за «ломку нынешней государственной машины». «Эту аналогию между марксизмом и анархизмом Прудона и Бакунина оппортунисты не желают видеть». Социал-демократы затеяли дискуссию с анархистами «немарксистским» образом. Их критика анархизма сводится к чисто буржуазной банальности: «Мы признаем государство, а анархисты — нет!» Таким образом анархисты находятся в выгодном положении и могут ответить этой социал-демократии, что она отступает от своего долга, заключающегося в революционном воспитании рабочих. Ленин бичует антианархистскую брошюру русского социал-демократа Плеханова, [65] Плеханов, Георгий Валентинович (1856–1918) — российский социал-демократ (начинал как народник-бакунист), организатор первой в России марксистской группы «Освобождение труда» (1883), один из основателей Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) и лидер ее меньшевистского крыла, деятель Второго Интернационала. Герен пишет здесь о брошюре Плеханова «Анархизм и социализм». «крайне несправедливую к анархистам», «софистическую», «полную грубых рассуждений, стремящихся доказать, что нет разницы между анархистом и бандитом».

В 1890-е гг. анархисты зашли в тупик. Оторванные от мира рабочих, монополизированного социал-демократами, они замыкались в маленьких сектах, запирались в неприступных башнях из слоновой кости, бесконечно пережевывая положения все более нереалистической идеологии или же совершали и поддерживали индивидуальные акты террора, все больше подвергаясь репрессиям и преследованиям.