Федор Булгаков: Из истории взяточничества в Великобритании

«12 декабря 1804 года.

Ma chère dame, я слышал, что надо сформировать несколько новых полков. Будьте добры сообщить мне, так ли это?»

Мистрис Кларк обратилась за сведениями к герцогу Йоркскому, который ответил ей:

«Сумею ли выразить всю мою признательность, нежный друг мой, за прелестное письмо, присланное мне вами? Вы мой кумир. Ни одна женщина не внушала мне такой любви. Все мое счастье в ваших руках. О, как долго тянется для меня время! Жду не дождусь, чтобы сжать вас в моих объятиях!

Клэверинг ошибся, мой ангел: новых полков не формируется, а набираются только вторые батальоны. Скажите ему это, когда вы его увидите.

Как я благодарен вам за присланные платки!

Как я благословляю ручки, которые над ними трудились!

Третьего дня я отправился на рекогносцировку берегов от Дувра до Фолькстона. Я произвел смотр войскам.

Я поднялся на высоты и открыл французский лагерь. Прощайте, нежный друг мой, душа души моей, ваш, весь ваш!»

Письма эти исключают всякое сомнение насчет отношений герцога Йоркского и мистрис Кларк, равно как. и на счет всемогущества последней. Она поддалась соблазну продавать чины, вследствие стесненных денежных обстоятельств, в какие поставила ее страсть к роскоши и её расточительность. На следующий вопрос, заданный ей на суде:

– Когда вы начали раздавать места за вознаграждение?

Она отвечала:

– В тот момент, когда я очутилась в долгах.

Герцог Йоркский знал, что она получала деньги за свои рекомендации. «Душа души его» прибегала, впрочем, к прекрасному средству, чтобы «покровитель» её не позабывал об её протеже: она делала список лиц, которым надо было дать места, и пришпиливала его булавкой к изголовью своей постели.

Трудно было достигнуть того, чтобы вполне покрывать расходы на обстановку в доме на Gloucester Place и на Вейбриджский загородный дом. Расходы эти были на малые: герцог Йоркский приказал объявить Нижней Палате через канцлера казначейства, что за промежуток времени с января 1804 г. до мая 1806 г. он передал мистрис Кларк 16 760 фунтов стерлингов (около 170 тысяч рублей).

Эта цифра не представляла чего-либо необычайного. У мистрис Кларк было двадцать человек прислуги: управляющий, пять или шесть горничных, два дворецких, шесть человек еще другой мужской прислуги, три или четыре повара и два кучера. Каждому повару платили по десяти рублей в день. Обстановка дома была роскошнейшая. Серебряная посуда употреблялась та самая, которая некогда принадлежала герцогу Беррийскому. Наконец, в конюшнях и сараях помещались десять лошадей и две кареты. В момент своего краха мистрис Кларк за все это выручила всего около 40 000 рублей.

Лукулловские обеды собирали в Gloucester Place высоких почитателей «нежного друга» его королевского высочества. Хозяйка дома была очень красива, хотя на одном из её портретов ей приписывается нос à la Coquelin. Она отведала и литературу. В своих мемуарах она цитирует Саллюстия и Катилину и дает тому объяснение: «Романы известны мне лишь по названию, а вот историки – те всегда были любимым моим чтением».

В числе прислуги мистрис Кларк находилась ключница, которую считали за её сестру, и молодой лакей по имени Самуил Картер, ездивший на запятках её кареты, но остальные обязанности его не были выяснены в точности. Мистрис Кларк, пользуясь слабостью герцога Йоркского, добилась для него официальной должности, о которой еще придется упомянуть ниже.

Но такому полному благополучию скоро настал конец. В 1805 г. благоверный мистрис Кларк вдруг вспомнил, что состоит законным супругом фаворитки и пригрозил начать процесс против герцога Йоркского, обвиняя его в адюльтере. Цель этой угрозы так и осталась неизвестной. Его королевское высочество поручил одному из своих личных секретарей навести справки насчет поведения мистрис Кларв. Результат этой справки вызвал неудовольствие герцога, который разорвал с нею связь 11 мая 1806 года, обещая той, которой покровительствовал в течение двух лет, ежегодную пенсию в четыре тысячи рублей. Мистрис Кларк, которой тогда было тридцать лет, приняла эту пенсию, хотя и с неудовольствием. Но в виду задержек по уплате пенсии, она пригрозила напечатать «все что произошло, – говорила она – между его королевским высочеством и мной». В одном из своих писем она прибавляет:

«… Я желаю, чтобы требование мое было уважено, так как у меня имеется масса фактов, опубликование которых было бы оскорбительно для его королевского высочества, и противно моей деликатности быть вынужденной опубликовать их. От герцога Йоркского зависит не допустить меня до этого. Я послала копию с того, что вам пишу, всем членам королевской фамилии. Могу прибавить еще только одно: если его королевское высочество отказывается от моего сына, то я надеюсь, что он поместит его на крайней мере в колледж Charter-House или в какое-либо другое общественное заведение. Сын мой не ответствен за мои ошибки. Прошу вас передать это письмо герцогу Йоркскому. Поведение его королевского высочества не позволяет мне рассчитывать на его благородство».