В моем отделении, С6, меня кладут в общую палату. Рядом с моей койкой по полу ползает пожилая женщина, издавая странные визгливые звуки. Кажется, ей больше подойдет психиатрическое отделение. Две другие кровати заняты мужчинами – таким старыми, что они годятся мне в дедушки. Мое сердце ухает вниз – не хочу быть в компании троих старых пердунов, которые и безо всякого рака уже одной ногой в могиле. Глядя на них, я вижу одну лишь смерть. Если б я была в собственной палате, видела бы собственные белые стены, я бы, возможно, смогла обдурить себя, что со всем справлюсь. Со слезами на глазах я умоляю доктора Л., он же доктор Лузер, выделить мне отдельную палату – только для меня и моего несчастья, но он не поддается. К счастью, дежурный медбрат Бас жалеет меня. Он тут же бежит за постельным бельем, поскольку отдельная палата для меня находится. Чувствую, мы подружимся.
Бас не похож на обычного медбрата. Он обрит наголо, а руки покрыты татуировками. На шее – тонкая серебряная цепочка. Поначалу мне кажется, что он из тех парней, с которыми я не хотела бы повстречаться в темном переулке, но выясняется, что он больше похож на огромного плюшевого медведя. По пути в мою новую палату мы проходим через ординаторскую, по которой слоняются врачи и сестры. Они поднимают глаза и замечают новенькую. Мы обмениваемся улыбками.
О новой палате и сказать-то нечего, но она целиком и полностью моя, за что я благодарна. Бас не теряет времени и приводит сестру, которая будет заботиться обо мне ближайшие несколько дней. У нее рыжие волосы и ямочки на щеках. Она говорит, что ее зовут Ханнеке, и тут же рассказывает, что у меня есть своя ванная и что через три недели я потеряю волосы.
– Все?
– Да.
– Даже брови и ресницы?
– Да.
– Даже лобковые волосы?
– И их тоже.
– Класс. Детская писька.
Я тереблю волосы и раздумываю о том, как выглядит голова под ними. Они никогда не были густыми, но сегодня я страшно довольна тем, что имею.
Бас рассказывает о том, как все будет происходить. На деле химиотерапия не такая волнующая, как на слух. Меня прикуют к постели на двадцать четыре часа в сутки. В течение восьми часов мне будут внутривенно вливать препараты. А оставшиеся шестнадцать так же внутривенно капать физраствор, чтобы смыть остатки лекарств. Захватывающе.
Бас насвистывает, подсоединяя пакеты к капельнице, воткнутой мне в руку. Выглядит достаточно безобидно – мешок с чем-то желтым рядом с двумя пакетами с прозрачной жидкостью. Бас скрипит трубкой, пока Ханнеке делает пометки в моей карточке. Я наблюдаю, как трубка, воткнутая в мою руку, постепенно наполняется желтой жидкостью. Я внимательно слежу за тем, как что-то желтое все ближе и ближе подползает к моей руке.
– Это химия?
– Да.
Часть меня хочет отдернуть руку от этой желтой дряни, но я пытаюсь убедить себя, что это мое спасение.
– Меня будет тошнить?
– Может, – говорит Ханнеке. – Но не обязательно. Видишь этот пакет? – она указывает на один из прозрачных мешков. – Это препарат против тошноты.
Я читаю на пакете название волшебного средства – дексаметазон. Правда, у него есть один неудачный побочный эффект: задержка жидкости. Уже через час я выгляжу и чувствую себя как рыба фугу, надутая всеми удерживаемыми телом жидкостями. У меня красные щеки, а лицо и руки до ужаса распухли. Меня не рвет, но такое чувство, что именно это и происходит, что гораздо хуже самой рвоты. Наконец мой желудок не выдерживает, и волна желчи извергается наружу. Я могу уловить запах последнего, что ела, – сэндвича с салатом из тунца. Никаких больше салатов с тунцом. Никогда. Тошнило меня весь оставшийся день, но, к счастью, вырвало лишь однажды. Мой первый бонус.
Моя семья превратила палату в командный центр. Мама проводит со мной круглые сутки, чтобы мы вместе прошли через этот кошмар. По ночам она спит на раскладушке рядом с моей кроватью. Но сон не входит в спецпакет. Каждое утро в семь нас будит утренняя смена: сестры, иглы и пронзительная дама, катящая тележку с кофе. Рак снова заставляет меня почувствовать себя маленькой девочкой. И я отчаянно нуждаюсь в маме. Каждый раз, когда мне надо в туалет, она отсоединяет капельницу, а когда мне слишком тяжело, чтобы подняться, она одной рукой чистит мне зубы, а другой держит у меня под подбородком плевательницу. Она помогает сестрам приглядывать за мной и охраняет мой сон.
Отец занимается деловой стороной вопроса, проверяя моего врача с помощью всех своих друзей-медиков и изучая заболевание. Он профессиональный пользователь Сети, и, насколько я знаю, именно там он проводит все время с девяти утра до девяти вечера. Он переговорил со всеми в больнице и, услышав о Mayo Clinic в Америке, сделал ее своей новой целью. За последние несколько дней он установил более серьезные отношения с моим врачом, чем я. Стоит мне отвернуться, папа гонит доктора Л. проверить свои последние рекомендации по моему лечению. Сама я не так увлечена общением с доктором Л. Мне он так же противен, как и моя болезнь.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу