Бехназ Зарабизаде - Голестан, 11

Однажды, когда мы стояли на улице и уже прощались, она сказала, глядя на окна квартиры в доме напротив: «Какие же прекрасные дни мы прожили в этой квартире… Шестой подъезд, четвёртый этаж… Это была квартира Мансуре-ханум».

Так я узнала, что белое окно, которое можно было разглядеть из нашего дома сквозь ветви и листья деревьев, и было окном той самой квартиры, в которой жил герой войны Читсазийан. Те многочисленные воспоминания, которыми со мной делилась Панахи-ханум, связаны именно с этой квартирой. Услышав эту новость, я испытала необъяснимое чувство, причину которого так и не смогла понять. Там жил мой сосед, которого я никогда не видела… жил в квартире, очень похожей на нашу.

Позже, придя домой, я раздвинула шторы в своей комнате, чтобы снова посмотреть на то самое белое окно. В ту же ночь я передвинула свой рабочий стол к окну и ночами, записывая воспоминания Панахи-ханум, смотрела на соседний дом, представляя, что нахожусь в той квартире. Порой мне казалось, что я вижу за окном Али, поджидающего своих друзей. Я также заметила, что иногда по четвергам ночью у дверей подъезда Али устанавливали объявление, а у окна вешали флаг, на котором была надпись «Общество „Путь мучеников“».

Много дней и ночей я провела за работой, глядя на это окно и сумев пережить вместе с Панахи-ханум её воспоминания одного года и восьми месяцев.

Мансуре-ханум, мать Али Читсазийана, очень любила жизнь и своих детей. Я видела, как сильно она любит заниматься хозяйством и сажать цветы. Когда включался свет в их квартире, я видела цветы, вьющиеся по стенам и стоящие на подоконниках. Все они росли благодаря ласковым и добрым рукам Мансуре-ханум.

Сколько же всего доброго и недоброго успел повидать этот дом… Смерть членов семьи, одного за другим…

Какие тяжкие дни пережила эта улица… Дни прощания с любимыми обитателями этого дома…

Сколько же было печальных ночей в этой квартире, когда свет до утра оставался включённым. Сколько длинных и горьких ночей…

Ныне по ночам почти до рассвета всё ещё горит свет в этой и соседней квартирах.

Проезжая мимо больницы «Абу Али», я сказала:

– Али, через несколько месяцев тут родится наш малыш.

– Здесь? – с удивлением переспросил он.

– Ну, это ведь частная больница. Она лучшая во всём Хамадане.

Али сбросил скорость машины.

– Нет. – ответил он. – Мы пойдём в ту больницу, в которую ходят бедные, а эта – для богатых. Не все могут позволить себе обращаться в подобные места.

…Я была на восьмом месяце беременности, когда в один из дней мне стало очень плохо. В четверг под вечер 31 декабря 1987 года у меня преждевременно начались схватки. О завещании Али я уже всем рассказала. В те дни квартира свекрови была заполнена гостями, и все, включая мою маму, суетились. Как только я сказала маме, что мне плохо, она тут же вызвала такси, и мы поехали в государственную больницу Фатимийе. Не успела я войти туда, как по всей больнице ураганом разнеслась весть о том, что скоро на свет появится ребёнок героически погибшего генерала Читсазийана.

Персонал больницы был очень взволнован, и я с самого начала оказалась окружена врачами и медсёстрами. Очень скоро весть разошлась по всему городу. Люди звонили в больницу и расспрашивали обо мне и малыше, а мама, которая всё время находилась рядом, была вынуждена периодически выходить и отвечать на телефонные звонки. Хотя врачи констатировали, что время родов ещё не наступило, главврач дал указание уложить меня в больницу.

В ту ночь я не испытывала болей, но они начались на следующее утро. Врачи и медсёстры снова окружили меня и через несколько часов повторили прежние слова о том, что пока нет повода для беспокойства и что у меня нет признаков преждевременных родов. Но, несмотря на все мои уговоры, мне так и не позволили уехать домой.

Через несколько часов мне снова стало плохо, и мама очень встревожилась. Эти приступы повторялись несколько раз, и при каждом из них меня тут же обступали несколько медсестёр, которые после новых осмотров отрицательно качали головами и повторяли всё те же слова.

В предвечернее время в пятницу, первого января, в ночь рождения пророка Иисуса, снова начались длительные и нестерпимые схватки. Я не знаю, почему мне было так страшно, но я стыдилась всех и переживала, что со мной что-то не так и я не смогу произвести на свет малыша.