Петр Столыпин - Нам нужна великая Россия

Дворянство не удержалось на той позиции, которую занимали лучшие его представители в прежние времена, и начало обуржуазиваться, но из этого совершенно не следует, что каждый дворянин по самому происхождению своему – буржуй и что Столыпин является сторонником той дворянской политики, которая велась в конце XIX столетия.

Разумеется, у Столыпина были и недостатки, без которых не обходится ни один человек. Самый главный его недостаток, особенно губительный для человека, призванного стоять во главе всякого крупного дела, было его неумение разбираться в людях и судить об их свойствах, недостатках и качествах…

Вообще к концу деятельности Третьей Думы Столыпин стал далеко не тот, чем он был в начале своей деятельности в качестве премьера. Петербургская бюрократическая атмосфера, от влияния которой редко кто уходил, сказалась и на нем. Он, по выражению покойного артиста Горбунова, принял «генералина». Стал величественнее, менее доступным и весьма заметно поправел.

Президиум Третьей Государственной думы (сидит в центре председатель М.В. Родзянко).

Последнее объясняется тем, что он по месту своей прежней деятельности – Ковенская губерния – был связан с окраинами, в которых, помимо всего другого, довольно остро стоял национальный вопрос, причем русское национальное направление по различным, весьма разнообразным причинам должно было совпадать с правым политическим направлением. С общественным же направлением внутренних губерний, в которых национального вопроса никогда не существовало, Столыпин практически знаком не был, так как, кроме весьма непродолжительного губернаторства в Саратове, ему не приходилось с ним сталкиваться.

На этой подкладке под влиянием излишней уступчивости думского большинства в Третьей Думе и при значительном участии того горбуновского «генералина», о котором сказано выше, Столыпин сильно изменился к концу своей жизни.

Виленская губерния. Открытка из серии «Губернии Российской империи». 1856 г.

Правда, занят он был страшно, не имел ни минуты отдыха, что отразилось и на его здоровье, все время был окружен интригами и не имел откровенной и искренней поддержки ни со стороны своих товарищей по кабинету, ни со стороны государя, весьма ревниво относившегося даже к той популярности, которой пользовался Столыпин…

Самым интересным эпизодом из деятельности Столыпина в эту эпоху было проведение через законодательные палаты закона о введении земства в юго-западных и белорусских губерниях. Сначала было предложено ввести своеобразное земство во всем Западном крае с приданием особых преимуществ представителям русской национальности, но как ни вертели и каких только комбинаций ни придумывали, оказалось, что достичь этой цели в Северо-Западном крае (губерниях Виленской, Ковенской и Гродненской) совершенно невозможно за отсутствием в них русского элемента, и поэтому самая мысль о введении земства в нем была оставлена.

Внесенный правительством законопроект был Государственной думой рассмотрен, в известной степени изменен, и затем он автоматически перешел для рассмотрения в Государственный совет. Государственный совет, по-видимому, в общем не сочувствовал этому новому проекту, применил чрезвычайно странный способ его отклонения; он сразу отклонил переход к постатейному обсуждению, т. е. признал его не стоящим рассмотрения. На основании каких соображений Государственный совет решил применить такой грубый и оскорбительный для лиц и учреждений, работающих над законом, способ его провала, мне в точности неизвестно. Если бы Государственный совет не сочувствовал положенным в Основные законы принципам, то он мог при рассмотрении его изменить их коренным образом, и если бы и этим он остался неудовлетворен, то никто не мешал ему при окончательном голосовании закона в целом отвергнуть его. Результат был бы тот же самый, но, по крайней мере, все произошло бы без скандала.

Нельзя допустить, чтобы этого там не сообразили: в составе Государственного совета было немало таких знатоков в области техники проведения всяких делопроизводственных фокусов, которые не могли этого не знать, но, очевидно, в расчеты его входило совершенно сознательно сделать именно то, что он сделал… Государственная дума, осведомившись об отклонении Государственным советом ее проекта целиком, без рассмотрения, моментально внесла тот же проект за своими подписями в порядке собственной законодательной инициативы. Подписей было под этим якобы новым законодательным предположением собрано множество, составлявшее значительное большинство Думы, так что все требуемые наказом формальности могли быть выполнены в кратчайший срок, и через какой-нибудь месяц отвергнутый Государственным советом проект мог бы снова быть внесен на его рассмотрение.