Анатолий Панков - По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина

Не обладая природным даром, я решил приблизиться к литературной деятельности, поступив на заочное отделение факультета журналистики МГУ.

Каждый, кто становился профессиональным журналистом, наверняка, что-то пописывал и до работы в редакции. Печатался в стенгазетах, в заводских многотиражках. Может, даже сочинял рассказики или стишки для журналов… Была и у меня такая прелюдия. Какие-то опусы попадали не только в стенгазеты, в окружную военную газету, но и на страницы «Гудка», «Вечёрки», «МК» и даже «Комсомолки». Но всё это было не на том уровне, который позволял мне, уже взрослому человеку, без оглядки броситься в омут новой сферы.

Летом 1966 года моя однокурсница Лена Журавская, видя мои колебания, чуть не за руку привела меня в «Московский комсомолец». Она работала в спортивном отделе, а доверила меня отделу пропаганды, убедив, что там «отличные ребята», и, судя по моей биографии, тематика для меня подходящая. Ребята – исполнявший обязанности заведующего отделом Володя Чернов и его правая рука Лёна Коренев – дали мне задание. Я потратил на него свой учительский отпуск и в сентябре стал штатным сотрудником «МК».

Точнее, штатным нештатным. Штатное расписание в молодёжке было заполнено, и меня зачислили корреспондентом без оклада. Но с соблюдением социальных гарантий – оплаты отпуска и больничного листа. Работать надо было только за гонорар. Несмотря на моё семейное положение, я согласился на такой промежуточный вариант.

После приличных для уравнительно-социалистическим времён ста сорока пяти рублей на учительской работе (я там пахал в две смены, преподавая труд и физику) выживать было сложно. Тем более поначалу, когда я ещё не освоил профессию и не располагал достаточным количеством тем, адресов для информации, нужных для этой профессии контактов. При всей моей творческой активности зарабатывал я в месяц лишь в пределах двадцати – сорока рублей.

Мне повезло с коллегами – относились ко мне доброжелательно. Несмотря на моё прошлое комсомольское функционерство. И уже через два с половиной месяца мне дали половину какой-то ставки – сорок рублей. Это была стремительная по меркам молодёжки карьера. Некоторые гонорарщики до года и более ждали хотя бы часть минимального оклада.

Отработка этой полставки началась своеобразно. Так получилось, что Чернов и Коренев вдруг исчезли. Они не только работали в «МК», но и числились студентами дневного отделения! И ушли на экзаменационную сессию. К тому же женская половина отдела не отличалась усидчивостью на рабочем месте. И я чуть ли не единственный, кто ежедневно всё рабочее время «охранял» кабинет. Было пугающе пусто без опытных коллег. В редакции ведь не только пишут, но и выполняют много полутехнической работы. Пришлось, несмотря на мой краткосрочный опыт, и на планёрки ходить, и материалы заявлять в номер, и вычитывать полосы… Кроме того, отвечал на звонки, смотрел почту.

Запомнился один, удививший и поставивший меня в тупик телефонный вопрос: «С вами говорит дочь легендарного героя гражданской войны Василия Ивановича Чапаева Клавдия Васильевна». Я онемел: вот так запросто можно прикоснуться к легенде. А она спросила строгим партийным голосом: «Как вы собираетесь отмечать восьмидесятилетие Василия Ивановича?» Я знать не знал, как будем отмечать и будем ли. А у Чапаева этот юбилей уже скоро – 9 февраля 1967 года. Никаких указаний на сей счёт я не получал. Но огорчать дочь легендарного комдива не хотелось. Я промямлил, что ещё не решили, подумаем…

Из почты отдела запомнилось одно необычное, неожиданное письмо. Его прислал нам какой-то служка из той церкви, которая даже после яростной борьбы большевиков с религиозностью, сохранилась возле входа на станцию метро «Сокол». Этот «рассадник опиума» продолжал работать при советской власти. Прихожане жертвовали свои кровные. Но и в чисто церковной семье, видимо, завелись слуги дьявола. Автор письма пожаловался в комсомольскую (!) газету, что доход делят тайно и, разумеется, не честно.

Письмо отправили в православную инстанцию. Вскоре Московская патриархия в ответе поблагодарила редакцию за внимание к их церковным проблемам и сообщила, что «меры приняты». Какие – не уточнила. Скорее всего, наказали священника, а жалобщика выгнали, чтобы не выносил сор из православной избы, в лучшем случае – перевели его в менее привлекательное по доходам место.

В «МК», как и в любой другой редакции, подобрался разный народ.