Татьяна Михаевич - Ciao, Plumatella! Дневник эмигрантки, или Жизнь в другом измерении

Чтобы немного сдраматизировать нашу ситуацию во время более, чем годового проживания на Вилле, мы ассоциировали ее название с русской пьесой известного и очень любимого в России поэта для детей Самуила Маршака. В главных ролях выступают различные животные, пьеса учит детей быть справедливыми. Мы были в роли котят.

Котята

Тётя, тётя кошка,

Выгляни в окошко!

Есть хотят котята.

Ты живёшь богато.

Обогрей нас, кошка,

Покорми немножко! 1 1 Маршак Самуил. Стихи-пьеса «Кошкин дом», 1958.

Затем «доброжелатели» принялись за кошку Вальтера, чудесную белую породистую персидскую кошку по имени Фата Моргана. Злоба обитателей «Кошкиного Дома»обернулась и против нее. Моргане вдруг запретили входить в дом и били ее шваброй. В этой «фашистской истории» было странным видеть «молчание ягнят», детей брата, которые раньше играли с кошкой, а когда для мохнатой белой охотницы настали тяжелые времена, с жестокостью обходили ее. Бедной Фате было не понять, почему настроение обитателей огромной Виллы вдруг мутировало и ей приходилось зимой жить на улице. В конце концов Моргана заболела пневмонией, потеряла брюшную шерсть, и я колола ей антибиотики. Чтобы спасти кошке жизнь, мы отдали ее хорошей знакомой Вальтера Мэри в Милане. У Морганы появился друг по имени Вик, они подружились и даже вместе воровали сосиски из хозяйского холодильника.

Затем детям запретили с нами разговаривать. Было грустно наблюдать, как младшая 6-летняя девочка проходила мимо и не отвечала на наши приветствия.

Жизнь в «Кошкином Доме» становилась все более напряженной. Психологический климат был настолько невыносимым, что мы не могли ни жить, ни учиться, ни работать, а об отдыхе и говорить не приходилось. Нужно было уходить, чтобы сохранить здоровье. Уходить – означало, что я должна найти работу.

Началась зима 1998. Пошли дожди. Все труднее стало коротать время вне дома. Но у нас появилось много друзей, и мы часто ходили в гости. Однажды мы вернулись домой под дождем и обнаружили, что электрические ворота не открываются. Вальтер зашел к брату узнать, как войти в дом, но он ответил, что изменил код. Вальтер позвонил мужу Чезарины, который был электриком, спросив у него код ворот, но ответ был, что он изменил код по просьбе брата. Это означало, что мы не должны были входить в дом. Шел сильный дождь. Мы все же вошли в дом, поскольку он принадлежал также и Вальтеру. Это была открытая война с нами.

В Италии в 1997 году я сразу связалась с итальянскими членами Международной Организации Бриозоологов (IBA),будучи с 1988 года членом этой организации, стала членом Итальянского Экологического Общества (S.It.E.)и подала документы на признание университетского диплома и диплома Ph.D.на факультет Биологии Миланского Университета, подготовив еще в Минске заверенные переводы моих документов об образовании – диплом средней школы, университетский диплом, диплом Ph.D. по Биологии, научные статьи и резюме диссертации. Ректор факультета Биологии в Милане Профессор Сирони говорил о возможности работы как «профессор по контракту».

С момента, когда я защитила диссертацию, Ph.D. по Биологии, уже прошло 7 лет. Это достаточно большой период времени, но я надеялась быстро сориетироваться. В мои планы входило признание дипломов. Этот процесс в Университете в Милане занимал почти год, и я ожидала решение комиссии. Мне очень нужна была поддержка как моего мужа, так и его родственников. Вальтер мне много помогал. К сожалению, мы не могли рассчитывать на помощь его родственников, а наоборот, они чинили нам всевозможные препятствия.

Ожидая решение комиссии по признанию дипломов, я связалась с исследователями из Университетов в Милане, Катании, Павие, Тренто, Генуе, Болонье, которые знали меня по моим научным работам, и организовала встречи с Профессорами Биологии Марио Котта Рамузино в Милане, с Анной Оккипинти в Павие, с Директором Института Гидробиологии в Палланце Профессором Де Бернардиc. Надо сказать, что коллеги-биологи уже в 1998 годупредупреждали меня, что в Италии ситуация с экологиейи в частности с биологическими науками была «совсем не розовой».

Мне уже было 40 и нужно было действовать быстро. У меня было не так много времени.

Начали приходить письма «Профессору Михаевич» и это вызвало еще один прилив злости 1-го этажа.

Тем временем пришло решение из Миланского Университета о признании моего диплома. Мне признавали 3-летний краткий диплом, не приняв во внимание научные статьи и степень кандидата наук, «поскольку не было соглашения между странами». Чтобы получить краткий диплом о 3-х летнем университетском образовании, мне необходимо было посещать в течение 1 года лабораторные занятия по физике. Почему по физике в то время мне было трудно понять, моей специализацией была экология, а не физика, тем более наш университет преподавал физику в нескольких смежных направлениях: физика, оптическая физика, физика коллоидов и биофизика. Посещение лабораторных занятий по физике в течение 1 года означало еще год без работы.