На поэзию А. Ананко у меня есть свой взгляд, и я выскажу его на этих страничках, но пока всем, кто откроет мою книгу и окажется не слишком осведомлённым о жизни и творческом пути Александра, расскажу то, что мне известно.
Родился он 23 мая 1941 года в селе Лемешкино бывшего Жирновского района. Отец его, Семён Степанович Ананко, редактировал районную газету и считался крепким журналистом. Гораздо позже, уже познакомившись с Сашей, я слышала много добрых слов об его отце и вообще – о семье. Долгими периодами, скользящий по поверхности своей плохо организованной жизни, Саша Ананко не вязался в моём представлении со спокойной, трезвой, благополучной жизнью родной семьи. Хотя детство, пусть и военное до 1945 года, было для него наполнено теплом и светом, любовью близких, чистой первозданностью деревенского мира. Подолгу он жил в доме своей бабушки Дарьи в селе Вязовка Еланского района. Значит, был напоён молоком и воздухом, просторечьем и ширью земных просторов. Это не только формирует поэтическое мировоззрение, но и закладывает здоровую, крепкую основу человеческой натуры. Первое, несомненно, воплотилось в ярких и размашистых строках Ананко, а человеческая натура, к сожалению, часто пасовала перед натиском иных реалий.
По стихам легко прочитывается, что своим детским «раем» Саша прежде всего считал бабушкину Вязовку с речкой Терсой, о названии которой сохранилась легенда: Терса – преграда, рубеж, заплот. Будто бы в давние времена струящиеся мягкие воды речки остановили войско Батыя, став на время ледяными и неодолимыми. Для себя самого Ананко определил в контексте описанной им легенды некую границу между тем, что оставалось за спиной, и тем, что открывалось перед глазами:
И солнце приветствуют птицы,
И смотрит подснежник светло,
Как будто у этой границы
Кончаются беды и зло …
В бытовых разговорах Ананко редко на что жаловался и уповал. Подойдёт, скажет: «Дай мне пятнадцать рублей на маршрутку», и уходит сутуло, но жёстко. Зато в стихах горько проговаривал всё сокровенное, святое для себя, чем была наполнена душа. За долгие годы общения между нами ни разу не было глубокого доверительного разговора. Если я спрашивала: «Саша, как тебе моя последняя книжка?» Он уклончиво отвечал: «Извини, не дочитал…» Но однажды написал весьма эмоциональный отклик на книгу моих повестей «Трава под снегом». Я была удивлена, позвала его в писательский буфет и угостила в очередной раз.
Литературные пристрастия в кругу волгоградского писательского сообщества у Ананко были чётко определены: Агашина, Леднёв, Данилов, Макеев, Максаев, Васильев, ну и односумы конечно: Ростокин, Харламов, Паршин. Как он соотносил их друг с другом, таких не похожих во всём, я не знаю.
Однако вернёмся в ещё детские годы Ананко. Из Лемешкино семья переехала сначала в Камышин, а затем в Волгоград. Отец стал работать в «Сталинградской правде», а это было круто. Другому пацану для жизненного разгона хватило бы с лихвой. Но тринадцатилетний Сашка в профессиональную журналистику не стремился, его душа томилась чем-то иным, что тревожило и волновало, искало выхода. На домашней книжной полке он нашёл стихи Есенина и Блока, других советских поэтов. Но именно Есенин и Блок сорвали его с шестка обыденного существования, и «понеслась душа в рай» – он начал писать стихи. Отец этого баловства не одобрял, потому что хорошо видел и знал, как редко из юных сочинителей получается что-то толковое. Оказаться же в ряду записных графоманов считалось позорным: напрасно потраченное время, сбитые набекрень мозги, больные амбиции, комплексы. За прояснением ситуации обратились к самому доступному из уважаемых волгоградских поэтов Фёдору Сухову. Тот поостерёгся от поспешных оценок, но дал начинающему поэту один добрый совет: «Каждая строка твоего стихотворения должна видеться и звучать».
Легко сказать! И признаемся честно: бездарный человек из подобного наставления ничего бы для себя не вынес. Как оказалось – Саша Ананко вынес! Не из этого ли понимания родились такие строки?
Рождённый здесь,
Наследник крови древней,
Нисколько с раболепством не знаком,
Я падаю смиренно на колени
Перед цветком и перед родником .
Реальная судьба Александра Ананко складывалась типично для парней этого поколения: работа на заводе, служба в армии, первые влюбленности, первая бутылка портвейна… В общем-то не особо блещущая разнообразием и праздниками жизнь. Но были стихи. Они вели по жизни и спасали от самого худого. Появились первые публикации в «Сталинградской правде» и «Молодом ленинце», в журнале «Смена». Душа набиралась опыта, перо обретало устойчивость, строка окрылялась.
Читать дальше