Валентин Иванов: Homo Insolitus

Реки играют особую роль в жизни природы и человечества. Если тело природы с древних времен народ с великим почтением называл «Мать сыра земля», то реки питали эту землю, наделяя ее плодородием. Для человека же, обитающего среди густых лесных массивов, река являлась готовым транспортным путем, который связывал большие города и мелкие селения, подобно кровеносным сосудам, пронизывающим все тело и доставляющим питание каждой клеточке этого тела.

Правый берег реки Воронеж прижимается к цепочке относительно невысоких гор, покрытых густыми дубравами, левый же берег низинный. В районе города Воронеж река петляет, образуя пойму. Во время весеннего половодья пойменные луга полностью уходят под воду, а когда вода спадает, летом на этих просторах вырастают травы по пояс. С самого раннего моего детства на всю оставшуюся жизнь мне запомнились два основных запаха: летний запах свежескошенных трав и ни с чем не сравнимый осенний запах преющих дубовых листьев – золотая краса торжественно умирающей природы.

Смена времен года в разных местах происходит совершенно по-разному. В пустынях практически ничего не меняется, кроме среднесуточной температуры. В Крыму или Калифорнии много вечнозеленых растений. Там только два сезона, причем зимний от летнего отличается тем, что зимой случаются дожди, а раз в 50 лет с неба сыплются снежинки, которые, впрочем, не достигают земли. В средней полосе России наличествуют все четыре сезона, но в большинстве мест вид природы, открывающийся взору, значительно меняется только зимой, когда глубокие снежные покровы обезличивают ландшафт. В пойменных местах сезонные изменения самые значительные. Весной огромные площади низин становятся частью реки, а уже через пару месяцев они изумляют глаз разнообразием оттенков зеленого цвета. Это чудо гармонии дикой природы и животного мира практически недоступно жителям каменных трущоб крупных столичных городов, души которых, оторванные от жизни естественной, высыхают незамтно и непреложно, порождая желания выдумать что-то неживое, искусственное, вроде абстрактной живописи или вычурной авагнардной поэзии. А все потому, что так далека от них «мать сыра земля». Человек, живущий в природе с самого детства, чужд механистических фантазий, поскольку утки, плавающие в пруду среди лилий, намного ближе к настоящему чуду, чем любые урбанистические изыски.

В 1971—1972 годах была построена Придаченская (Митрофановская дамба) и на месте чудесных пойменных лугов образовалось Воронежское водохранилище, что не просто изменило лик уникальной природы, но изуродовало его до неузнаваемости. Так человек променял Красоту на целесообразность водоснабжения.

Воронеж был, главным образом, городом мастеровых. Дед мой, Василий Иванович Кулаков строил церкви. Понятно, что никакого формального архитектурного образования он не получил, но в те времена очень часто мастерство приобреталось с детства, когда мальчика отдавали в ученики мастеру. Он взрослел, и если у него «в людях» проявлялись способности и трудолюбие, переходил в разряд подмастерьев, а потом мог выбиться и в мастера. Дед был очень деятельным человеком. Строительство петровского флота нанесло серьезный ущерб лесным массивам окрестностей Воронежа, и он также организовал массовые посадки деревьев. Тем посадкам уже минуло сто лет. В них растут каштан, дуб, ясень, клён остролистный, липа, лиственница, ель, сосна, плакучая ива, тополь пирамидальный, рябина, туя, пихта, можжевельник, катальпа.

У деда было шестеро сыновей: Николай, Василий, Иван, Сергей, Константин и Павел. Все жили одной большой семьей. Когда сыновья подрастали и женились, они не уходили из отчего дома, а делали пристройки к большому дому деда. Во дворе всегда кипела бурная и весёлая жизнь – волейбол, крокет, городки и другие игры. Зимой играли в шахматы, бегали на лыжах и катались на коньках. Летом во дворе нередко велись интересные диспуты. Отец мой проповедовал коммунистическое мировоззрение, а наиболее яростным его оппонентом выступала мамина сестра, тетя Шура, которая была яростной монархисткой.