Алексей Василенко - Рассказы о Великой Отечественной

– Это тот самый Кайманов, который потом стал Героем Советского Союза?

– Да, и застава сейчас носит его имя – Никиты Кайманова. Прибыл он вначале на комендатуру, а она ведь несколько застав с тыла прикрывает, это ты знаешь…

– Да уж. Человеку, выросшему, как я, на заставах и в комендатуре, это объяснять не нужно.

– Как я понимаю, он уже там, в комендатуре, принял решение. Надо сказать, единственное разумное решение в этой ситуации. Наших соседей – пятую заставу – сразу же подняли по боевой и перебросили к нам, потому что у них менее вероятно было нападение. Часть командиров из комендатуры тоже направили к нам. Несколько человек было – сапёры они, оборудовали границу, – тоже прикомандировали. И образовался на шестой заставе крепкий такой кулак, которым можно было отбиваться в случае серьёзного нападения. А то, что оно будет, уже ни у кого не вызывало сомнения.

Они не заставили себя долго ждать. Через несколько дней, когда немцы местами далеко вклинились в нашу территорию, по нам ударили всей армейской мощью. Это уже не какой-то отряд – артиллерия била, миномёты. Авиация… Пошли войска. А у нас – сто двадцать с небольшим человек, про вооружение и оборудование я уже говорил.

Да, забыл ещё. Когда Кайманов прибыл к нам, то по его распоряжению мы сразу стали расчищать лес вокруг заставы. Лес строевой, сосновый, мы от заставы на 100–150 метров освободили территорию, чтобы незаметно нельзя было подбираться, сделали завалы против всякой техники, только пехота могла идти на нас, а пристрелян был нами уже давно каждый бугорок. Всё вроде бы правильно. Это многим спасло жизнь, но всего не предусмотришь. Ошибся и Кайманов. Как-то не учёл он, что до этих дней была долгая жара без единого дождичка, что лес был сухой, как порох. Финны подожгли его.

Обычно, когда говорят: «они были в огненном кольце», то имеют в виду, что окружены были полностью. Мы тоже были окружены, со всех сторон к нам пытались подобраться, но, кроме того, мы были в настоящем огненном кольце – кругом горел лес. Дым, гарь. Стреляют отовсюду, не жалея патронов. С момента полного окружения застава держалась девятнадцать дней! И никакой надежды на помощь, потому что связи не было никакой…

Каждый день мы отбивали атаки. Драка шла смертельная не только перестрелкой, но и врукопашную. У нас ведь не было сплошной линии обороны, откуда взять столько людей. По одному, по два в ячейках, а если где-то было туго, перебегали туда, на помощь. Старшина Егоров у нас был, пытались финны его живьём взять. Не вышло. Несколько солдат заколол в рукопашной, отбился. А они ведь все здоровенные, вояки белобрысые. Остались там лежать. Но потом Егорова тоже достали. Гранатой подорвали. Крепкий зуб, видно, был на него.

Был момент, когда вроде бы открылось окошко, появилась возможность хотя бы посмотреть, где прорываться в крайнем случае. Пошли комсомольский секретарь Морозов и ещё двое. Попали в засаду. Солдаты вернулись, а Морозов был тяжело ранен, не мог идти и прикрывал их отход. Его тоже хотели взять живым. Когда схватили, он рванул гранату… Сам погиб и несколько вражеских жизней взял с собой.

Потом погиб начальник заставы – мой старший лейтенант Азанов. Я был со станковым пулемётом возле основной дороги, там огневая точка была. Пока я отбивался здесь, финны пошли с другой стороны. Там, возле маленького озерка, домик начальника заставы стоял, и Азанов с небольшой группой принял там бой… Его снайпер убил…

– Потери вы понесли серьёзные.

– Мы потеряли убитыми почти половину личного состава. Раненых не считаю, они все были в строю. Да, вот про Кузьму Голикова забыл сказать. Он тоже дорогу прикрывал с другой стороны, но не со станковым «максимкой», а с ручным пулемётом. Вот это был боец фантастической храбрости. Он ведь и финскую войну прошёл, к нам его перевели из частей Красной Армии уже с орденом Красного Знамени. Тогда это была такая редкость! Краснознамёнец – это считалось почти как Герой Советского Союза. К сожалению, в военной кутерьме разошлись наши пути, и больше я не видел его никогда.

Наступил момент, когда у нас почти не осталось боеприпасов. Продовольствие кончилось раньше. Самое страшное – не было воды. На территории заставы один-единственный колодец был, а застава – как на ладошечке, простреливается всё. И жара, жара… И гарь эта вокруг… И говорить уже не можешь, всё распухло.

– Был фильм такой – «Тринадцать». Видел?

– Один из самых моих любимых фильмов.