Алексей Василенко - Рассказы о Великой Отечественной

Все работали как заведённые. И, кстати, вначале как заговорённые, потому что все восемь человек довольно долго были целы и живы… Открыли огонь. Выстрел. Второй. Кажется, именно третьим снарядом мы подбили немецкий танк. Снаряд у нашей пушки весит сорок три килограмма, и он пробил даже лобовую броню! Потом время будто остановилось. Мы стреляли, стреляли… Опомнился я только тогда, когда был подбит второй танк. Огляделся. Снаряды подносить уже было некому. Когда я стащил последний ящик с грузовика, машина загорелась. А когда остался последний снаряд, в этот момент немцы попали в поворотный механизм орудия, и он вышел из строя. Всё было кончено, надо было с этого места уходить.

…Мы отбивались ещё полтора дня. Двадцать пятого июня откуда-то появился полковник (кто он – понятия не имею до сих пор), собрал оставшихся в живых своих подчинённых. Только их почему-то никого больше! Я к нему: «Что делать?» Он ясными глазами посмотрел на меня и отчеканил:

– Я вернусь. Ждите приказа!

И по сей день я его не увидел. И по сей день приказа не получил…

Как удалось остаться в живых, – это уже долгая история. Но провоевал я до конца войны, до самого Берлина. И Москву оборонял, и Ленинград, и в Киеве был, и прочее, и прочее…

– До Берлина всё же дошли?

– Да. В окраины мы вошли 21 апреля 1945 года. И уже на следующий день поставили нас на прямую наводку. Так и получилось: с чего начинал войну, тем и заканчивал. Ещё когда только подходили к Берлину, соревнование вроде было, кто первый откроет огонь. Мы, правда, первыми не оказались, у нас орудия тяжёлые, не такие разворотливые. Тридцатая гвардейская пушечная бригада 47-й армии нас обставила. Но потом мы больше пригодились на прямой наводке. Пушки у нас были 203-миллиметровые, гаубицы БМ. Снаряд – сто килограммов! И мы пробивали завалы и баррикады, расчищая путь пехоте и танкам. Последняя стрельба была для меня 1 мая, выпустили мы 16 снарядов. Потом уже я ходил в Рейхстаг и там нашёл «свой» неразорвавшийся снаряд на втором этаже. В кавычках «свой», потому что имею в виду – такой же, как наш. А может, и нашей батареи. Мы ведь тоже по Рейхстагу стреляли.

– Расписались?

– А как же! Углём, на лестнице, между первым и вторым этажами. Подписей там было множество. Перед этим поднял на память такой переплетённый блокнот-книгу, какими пользовались в Рейхстаге.

– А написали что?

– Да просто: Москва – Ленинград – Берлин. Михаил Данилов. За всю войну расписался, с первой до последней минуты.

Он родился в 1918 году. Соответственно, и служить в погранвойсках начал до войны. Боевая биография у Копосова трудная: дважды был ранен, воевал на Ленинградском и Карельском фронтах, потом – на Первом и Втором Украинском, принимал участие во взятии Братиславы, Будапешта, Вены… Короче, ему было что рассказать. Но он же пограничник! Поэтому и вопросы мои к нему были, как к пограничнику, тем более что встретил он войну 22 июня 1941 года на границе, на шестой заставе 80-го погранотряда. А это сейчас – именная застава. Для непосвящённых объясню, что именными становились заставы, где совершены были особые подвиги. Это заставы-герои.

– Афанасий Прокофьевич, сейчас граница с Финляндией считается тихой. Но тогда, в начале сороковых, только что закончилась война с Финляндией, потом она стала союзницей Германии, так что тихой эту границу назвать тогда нельзя было никак. Сегодня многие говорят, что мы чуть ли не прозевали начало войны. Дальше – больше: говорят, что мы и не готовились к ней, а если готовились, то только для того, чтобы напасть на бедную фашистскую Германию…

Пограничники в случае начала боевых действий почти всегда – смертники, очень дорого отдающие свои жизни. Это люди, встречающие первый удар. Вы чувствовали, что война приближается?

– С полной ответственностью могу сказать, что на всём протяжении западной границы все пограничники знали: война приближается. Мы могли не знать точную дату, но в том, что она начнётся вот-вот, не было никаких сомнений.

Чтобы понять по-настоящему, надо знать, что у пограничников есть своя разведка, что наблюдение за сопредельной территорией ведётся непрерывно, изо дня в день, из года в год. И даже самые, казалось бы, мелочи, зафиксированные в журналах наблюдений, рано или поздно складываются в точную картину того, что происходит на сопредельной стороне.

Ну вот я вам пару примеров приведу. После войны с Финляндией финские пограничники, встречаясь с нами в поле зрения при обходе Государственной границы, подчёркнуто уважительно приветствовали нас. Но вот Финляндия вошла в союз с Гитлером. И сразу же доклад пограничного наряда: финские пограничники, завидев нас, укрылись в лесу и внимательно следили за нашими передвижениями. Один раз, другой… Это стало системой. Тревожный знак? Да.