Виталий Штыбин - Танцы, горы и каштановый мёд

Родовая структура семей причерноморских черкесов имеет ещё одну особенность. Дома в аулах группируются по семейным кварталам – улица Ачмизовых, урочище Хагуровых и так далее. Сегодня эти кварталы уже не представляют собой исключительно территорию поселения одной семьи, но названия сохранились. Например, аул Хаджико всегда делился на части (верхняя Асарэтх, нижняя Мезмай), связанные с поселением в них семей, вернувшихся из ссылки в Асретхабль (станица Даховская), урочище Мезмай, аул Шабанохабль и аул Хаджимукохабль (на его месте сегодня станица Дондуковская в Адыгее). По именам мест, откуда в 1882 году вернулись в Хаджико эти семьи и получили имена улицы. В Асарэтхе шутят над Мезмаем, что они большие сони, а те в ответ называют жителей Асарэтха никогда не спящими.

Однако не следует путать понятие «род» в черкесском обществе с популярным в науке термином «линидж», который в советской науке понимался как «клан» или «патронимия». Сама по себе патронимия в частных случаях была известна черкесскому обществу (князь – оруженосец, родовые союзы, почитавшие определённых духов), но сегодня черкесские фамилии объединены лишь условным родством, и по-настоящему построены, как и в целом в России, на основе классической семейной ячейки с ближайшими родственниками.

Наиболее распространённые фамилии относятся к числу тех родов, которые либо изначально были крупными, либо в большинстве своём остались на родине. Очень распространена фамилия Шхалаховых (вариант Схаляхо). Шхалаховы помогали нам в экспедиции установить контакты в ауле Псебе, Шхалаховы встречаются в исторических воспоминаниях собеседников, Аскер Шхалахов – министр по делам национальностей Республики Адыгеи. Этот список можно продолжать очень долго, поскольку Шхалаховы сегодня один из самых разветвлённых черкесско-шапсугских родов. Количество их семейных ветвей достигает нескольких сотен, и большинство из них время от времени встречаются вместе в прибрежных аулах на празднике своего рода.

Встречаются и совсем редкие фамилии, например Уджуху или Уси. Многие урочища в окрестностях аулов сохранили в своих названиях имена тех родов, которые проживали в этих местах до Кавказской войны. Например, в окрестностях аула Хаджико сохранились топонимические названия, привязанные к фамилиям, которых уже не осталось: Хунаговы (Хуноготх), Чоховы (Чохтам), Мишевы (Мишехекух). Далеко не все фамилии сегодня известны. Бывший глава аула Тхагапш, Аис Тлиф, рассказывал нам историю о том, как несколько лет назад приезжали туристами из Турции черкесы-шапсуги из диаспоры. В ауле их встретил глава и повёл по центральной улице с рассказом о местной жизни. К нему подошёл один старик из группы и спросил, как называется небольшой хребет, нависающий с южной стороны над аулом, и урочище на нём. После получения ответа он удовлетворённо кивнул и рассказал историю своей семьи. Оказалось, что название забытого урочища на хребте образованно от их фамилии, не встречающейся сегодня в России. Прадед рассказчика поведал ему о том, что они жили здесь, и даже дал точное описание места, которое совпало с реальностью. Важными метками на месте оказались старинный дуб и камень рядом с ним.

Такого рода истории часто встречаются на побережье, и у них есть ещё одна интересная сторона. С середины 80-х годов, когда общение с заграницей стало проще, в местной прессе начали появляться загадочные истории. Местные жители обнаруживали около аулов или в лесу глубокие ямы, вырытые около старинных деревьев, скал или крупных камней. Вскоре появилась и отгадка. В конце Кавказской войны, во время исхода черкесского населения, многие владельцы имущества, в надежде когда-нибудь вернуться в родные края, закапывали его в приметных местах. Спустя годы составленные ими карты сокровищ начали всплывать в семьях диаспоры. Иногда родственники приезжали за кладом сами, но бывало, что карту просто продавали авантюристам. Эти товарищи создавали поводы для занимательных историй об обмане, коварстве и внезапно разбогатевших родственниках. Кстати, подобного рода ямы кладоискателей находят до сих пор. Во время экспедиции о таких случаях дважды упоминали в местной прессе всего за один месяц. Рассказывали про некоего старика-скрягу, который нашёл клад, некоторое время гулял на него, а потом резко остепенился. Родственники посчитали, что он далеко не всё потратил, а всего лишь спрятал добро от греха подальше, но найти клад не смогли. И только после смерти старика, когда наследники начали ремонт родового дома, под крышей они обнаружили тот самый клад.