Виталий Штыбин - Танцы, горы и каштановый мёд

Теория о родстве абхазо-адыгских и нахско-дагестанских языков с образованием северокавказской семьи была поддержана выходом северокавказского этимологического словаря. В археологии её подкрепляют исследования ареала распространения обряда воздушного погребения, выполненные старшим научным сотрудником Группы Средней Азии Института этнологии и антропологии РАН Георгием Ситнянским, в которых автор пришёл к выводу о значительном совпадении списка народов, практиковавших этот обряд, и народов, включаемых в сино-кавказскую макросемью языков.

Сино-кавказская гипотеза не принимается большинством учёных и имеет довольно много противников в современной исторической лингвистике, особенно зарубежной. Среди основных недостатков гипотезы критики отмечают многочисленные натяжки в фонетических реконструкциях, использование метода массового лексического сравнения, полную оторванность от данных материальной культуры, в отличие от других семей и реконструируемых макросемей, где археологические и генетические данные используются всё чаще. Объединение отвергается большинством лингвистов, но пользуется широкой популярностью среди сторонников народной истории. Среди лингвистов, активно занимающихся этой проблематикой, можно указать Джона Бенгтсона, Мерритта Рулена и Виталия Шеворошкина.

Последние исследования Алексея Касьяна показали, что хаттский и адыго-абхазские языки, скорее всего, имеют общего предка, но не являются прямыми родственниками, поскольку сформировались и существовали одновременно. Вероятно, их ближайшими родственниками были языки первых жителей Европы в каменном веке. Эта теория подтверждается данными этногенетики и палеогенетики на основе генетических баз народов Кавказа и древней Европы, собранных в последние годы. Генетические маркеры первичного населения Европы совпадают с маркерами западных черкесов, в генетическом коде которых аллель G2A2 присутствует более всего у причерноморских черкесов.

Многие тайны культуры и языка черкесов хранит в себе топонимика региона их исторического проживания. Основная часть черкесских топонимических терминов хорошо сохранилась в названиях малых и средних географических объектов и может быть расшифрована с той или иной степенью достоверности. Исключения составляют крупные топонимические объекты, например реки Лаба и Кубань, имеющие явно не черкесское происхождение либо относящиеся к очень древнему периоду истории адыго-абхазского языка. Эту особенность черкесской топонимики отметил в советское время Джамалдин Коков в одном из лучших научных трудов по черкесской топонимике «Адыгская (черкесская) топонимия».

Особенностью названий малых и микротопонимов является очень чёткая передача их значений на черкесском языке. Как правило, это места проживания тех или иных семей (например, Мугутам, Коблетам и так далее, то есть «место Мугу», «место Коблевых»). Отдельные места сохранили родовые имена, которые ныне не встречаются в Краснодарском крае, но присутствуют в зарубежной черкесской диаспоре или в северокавказских черкесских республиках России. Хорошо сохраняются в топонимике особенности ландшафта (например, Хатлапе – «собачья лапа») или флоры и фауны (например, хребет Котх – дословно «кабаний хребет»). К редким внешним названиям относят ущелье Бакан недалеко от современного порта Новороссийск, по одной из версий связанное с именем Бакана – то ли аварского, то ли булгарского вождя, согласно фольклорным данным, погибшего в битве в раннем Средневековье. В то же время топоним имеет и родовую версию дешифровки через вариант «Бэчкъан» – имя одного из натухайских черкесских родов этих мест. Часть топонимов имеет религиозное традиционное происхождение. Например, мыс Кодош около Туапсе, который связан с культом хранителя моря Кодеса. Этим словом ещё в XIX веке черкесы обозначали священные рощи, в которых они проводили обряды. Около посёлка Большой Кичмай есть небольшой район Ахинтам – дословно «место Ахына», мифического покровителя домашнего скота. Существует фольклорная легенда о его гибели на этом месте.

Особенностью названий средних топонимических объектов является множество вариаций их перевода. Связано это с искажением наименований при переводе их на русский язык, более простой по структуре и неспособный отразить многие звуки черкесского языка. После исчезновения черкесского населения в 1860-е годы, большая часть территории юга будущего Краснодарского края была заселена новыми поселенцами, не владевшими черкесским языком. Они трансформировали сложные для них названия на свой лад. В таком виде топонимы были зафиксированы органами государственной власти в качестве официальных наименований. Например, селение-микрорайон Чемитоквадже в Лазаревском микрорайоне города Сочи на черкесском языке звучит как «Цурмытыкъуаджэ» и обозначает бывшее родовое поселение черкесского рода Чермит. Как правило, такие названия несут за собой родовое имя семьи, которая проживала на этой местности до выселения. Такое деление сохраняется и в современных аулах черкесов в виде деления на кварталы, где проживают представители разных фамилий. Примером искажения черкесских топонимов русскоязычными чиновниками служат река Псезуапсе в Лазаревском районе города Сочи, производная от «Псыш1уапэ». Самый яркий пример – топоним «Къожау» (дословно «тенистая балка»), который сначала превратился в документах в «Къожэкъо» (черкесское «кожжох» дословно означает «кабанья балка»), а позже в известный горный курорт Хаджох, то есть черкесское «Хаьаджыкъо» в новом значении «Сын Хаджи» и с новой легендой о дороге в хадж, святом путешествие в Мекку через это ущелье.