Владлен Анжело - Жизнь Горькая… Жестокая…

Тётя обняла меня, приласкала, стараясь успокоить. По-видимому, она прониклась ко мне сочувствием и состраданием ещё тогда, когда она впервые увидела меня… Теперь она решила оставить меня ночевать у себя. Она согрела на примусе воду, искупала меня и, надев на меня чистую дядину рубашку, доходившую мне до пяток, уложила спать на кушетку, постелив чистые накрахмаленные простыни.

Когда я проснулся, было уже утро. В комнате никого не было. Через окно светило яркое летнее солнце. Я подошёл к окну. Лужицы во дворе, блестевшие на солнце, напоминали о вчерашней грозе. Над окном у своих гнёзд щебетали ласточки. Благоухала сирень. Я вспомнил, как накануне тётя утешала, успокаивала меня. Тихая радость наполнила мою душу… Мне страстно захотелось остаться жить в этой небольшой, уютной комнате, не разлучаться с тётей…

Когда вскоре тётя вошла в комнату, я со всей решимостью, на которую был способен, воскликнул: «Я хочу у вас жить!» Этой короткой фразой я выразил своё самое сокровенное желание! Я предполагаю: тётя, возможно, и сама думала о том, чтобы взять меня на воспитание. Она переговорила со своим мужем, дядей Ароном, который с пониманием отнёсся к состоянию тётиной души… Он согласился. Осталось урегулировать этот вопрос с моим отцом.

Дядя Арон, работая продавцом в магазине, подчинялся моему отцу, занимавшему должность заведующего отделом Новгород-Северского горторга.

Когда дядя известил моего отца о моём сокровенном желании «сменить местожительство» и о согласии своём и тётином приютить меня, отец совершенно не возражал! Ему, в сущности, было всё равно, где я буду жить… Главное – чтобы не в его семье…

Вот так, в пятилетнем возрасте, я обрёл новую семью! Ушла в небытие тяжелейшая пора моего отравленного детства… В моей жизни наступила светлая пора. В лице тёти Цили я обрёл ангела-хранителя, заменившего мне мою покойную маму… Хочу заметить: щадя самолюбие моего отца, тётя с дядей меня не усыновили. Но для меня, в сущности, это не имело никакого значения! Ушло в прошлое моё ужасное младенчество!..

Всю нерастраченную материнскую энергию тётя обрушила на меня. Она водила меня к портнихам и заказала мне пошить новую одежду, добилась того, чтобы отец купил мне матросский костюм. В ту пору я переболел всеми детскими болезнями, и очень часто тётя на руках относила меня к врачу, когда я с высокой температурой сам не мог идти…

До войны (1941—1945 годы) я дважды болел малярией. Простудные заболевания стали постоянными спутниками моего детства…

В 1936 году, в семилетнем возрасте, после четырёхлетнего пребывания в детском саду, я поступил в среднюю школу. Проучившись чуть более месяца, я был увезён тётей и отцом в Киев, где мне удалили гланды. По рекомендации профессора – хирурга, проводившего операцию, я был снова возвращён в детский сад. Следует заметить: до войны 1941—1945 годов в школу обычно принимали с 8-летнего возраста.

Спустя год, 1 сентября 1937 года, я снова пошёл в первый класс. Учился я посредственно, сидел на задней парте и в глазах моей первой учительницы Анастасии Ивановны Кузьменко приобрёл устойчивую репутацию отпетого троечника.

Ситуация кардинальным образом изменилась лишь в начале третьего класса благодаря удивительному случаю, сыгравшему величайшую роль в моей жизни. Расскажу об этом более подробно. В третьем классе у нас появился новый предмет – история СССР. Этот предмет меня заинтересовал, поэтому при изучении материала я не ограничивался заданным параграфом, а прочитывал гораздо больше. Моя природная любознательность способствовала этому. Однако на уроках я вёл себя пассивно, никогда не высовывался.

Когда учительница меня вызывала, я худо-бедно отвечал на поставленный вопрос. Как-то на уроке по истории СССР учительница задала вопрос, желая проверить, как ученики усвоили новый материал. Однако, к удивлению учительницы, ни один ученик не поднял руку, чтобы ответить на этот вопрос. Анастасия Ивановна была крайне удивлена. Её самолюбие было задето. Она снова повторила вопрос. В её голосе послышались металлические нотки. Ученики присмирели. Воцарилась мёртвая тишина… Упорное нежелание всех без исключения учеников отвечать вывело учительницу из душевного равновесия. Не справившись со своими эмоциями, она громко закричала: «Так что же, никто из вас не может ответить на этот вопрос?!» Этот дикий крик учительницы нанёс сокрушительный удар по цепям, которыми было сковано моё сознание. Я вдруг понял: а ведь я знаю ответ на этот вопрос. И я поднял руку вверх. Учительница глазам своим не поверила: отпетый троечник вызвался ответить на вопрос, на который не смогли ответить её хвалёные отличники. Анастасия Ивановна вызвала меня, и я обстоятельно ответил на поставленный ею вопрос. Кузьменко была потрясена до глубины души… Невероятно! Непостижимо! В порыве благодарности она похвалила меня перед всем классом и поставила в классном журнале высшую оценку – «отлично»! Эта неожиданная похвала всколыхнула мою душу! В этот момент я постиг ВЕЛИЧАЙШУЮ ИСТИНУ: я могу быть не хуже других учеников. Я могу быть ЛУЧШЕ остальных детей нашего класса. БЫТЬ ЛУЧШЕ ДРУГИХ! Учиться только на отлично! Вот так, в 10-летнем возрасте, я сформулировал для себя программу на многие годы. Как это ни парадоксально, но этому девизу я продолжаю быть верным, будучи человеком преклонного возраста.