Яков Нерсесов - «Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том III. «Первый диктатор Европы!»

… Между прочим, не намного пережили его и два знаменитых участника Аустерлица, которых принято считать одними из виновников фиаско союзников: «гений кабинетной войны» Вейротер и особо приближенный к особе русского царя или как его еще любят величать некоторые историки и военные писатели – «паркетный генерал», свитский хлыщ, князь П. П. Долгоруков, что впрочем, не совсем так…

Питта сменил Уильям Гренвил, который на пару с министром иностранных дел Чарльзом Джеймсом Фоксом попытался было найти консенсус с британским парламентом по поводу мирного существования с «корсиканским выскочкой», но не сложилось.

Перекраивать карту Европы Наполеон собирался по-своему, но чтобы начать это делать ему предстояло разобраться с воинственными потомками Фридриха II Великого, лично к которому император французов относился с большим пиететом…

… Кстати сказать, наследник Фридриха Великого прусский король Фридрих-Вильгельм III незадолго до Аустерицкого сражения все же решился принять участие в ликвидации французской империи. В какой-то мере получалось, что Пруссия готовилась вступить в войну как бы с черного хода, в момент казавшейся неминуемой гибели Наполеона от превосходящихся сил союзников. Но дальше случилось то, что случилось и прусскому королю теперь предстояло не присоединиться к воюющим союзникам против «корсиканского чудовища», а оказаться самому один на один с этим чудовищем! Как говориться в таких случаях: «промедление оказалось смерти подобно». Барон фон Гаугвиц – его посланник в походный лагерь победоносного «корсиканского выскочки» – под впечатлением от аустерлицкого разгрома двух сильнейших монархий континентальной Европы попытался сделать «ход конем»: вместо привезенного ультиматума, он… поздравил Бонапарта с победой! «Это комплимент, – ответил Наполеон весьма саркастически, – адрес которого переменился благодаря судьбе!» Позднее, уже на о-ве Св. Елены Бонапарт признавал: «Напав на меня в тот момент, когда у меня были трения с русскими и австрийцами, пруссаки могли причинить мне много зла»…

Действительно, разгромив русско-австрийские войска, Наполеон не решил всех проблем.

В начале 1806 г. одним из главных противников французского императора на европейском континенте по-прежнему оставалась необъятная российская империя. Правда, наилукавейший, «богоданный» самодержец Всея Руси, испытывая большие трудности в борьбе с «корсиканским чудовищем», все же предпочел искать с ним временного мира, чтобы получить долгожданную передышку. Поскольку император французов, в свою очередь, недвусмысленно дал понять Петербургу, что Франция тоже готова пойти на сепаратные мирные переговоры, то в Париж из России был отправлен П. Я. Убри (не имевший, впрочем, мандата на подписание серьёзных дипломатических соглашений) для прощупывания почвы на предмет возможного заключения мира. Однако российскому посланнику были предъявлены слишком невыгодные условия, которые Александр I не захотел ратифицировать. Столь же плачевно закончились и попытки переговоров Парижа с Лондоном, где опять-таки инициатором выступил столь победоносный «корсиканский выскочка».

А к осени 1806 г. подняла голову и монархическая Пруссия Гогенцоллернов. В Берлине вспомнили о славе Фридриха II Великого! Пруссия, испытывая сильное волнение и недовольство из-за создания Наполеоном под его протекторатом летом 1806 г. из 15 княжеств Южной и Центральной Германии Рейнского союза, который угрожал ее целостности, взяла курс на сближение с Петербургом и Лондоном.

По правде говоря, Пруссия опоздала вступить на «тропу войны»: это следовало проделать в канун Аустерлица, а теперь для нее это было равносильно самоубийству. Ведь ей предстояло столкнуться с лучшей «военной машиной» Европы той поры ( в который уже раз повторимся , что столь превосходной армии у Бонапарта уже потом не будет) , возглавляемой военным гением, совсем недавно в шедевральном стиле разгромившем печально известных пруссакам по Семилетней войне своей стойкостью и неустрашимостью русских.

Королева Луиза-Августа, замечательная красавица, в костюме амазонки выгодно подчеркивавшем все совершенство ее по истине прелестной фигуры, на коне объезжала выстроенные на параде полки, призывая воинов к подвигам и победе. Именно она возглавляла так называемую «партию войны» при прусском дворе.

… Между прочим, в эту «партию» входили такие популярные в ту пору в высшем свете люди, как принц Людвиг (Луи-Фердинанд) Прусский ( тот самый, у которого тогда был громкий роман с одной из самых красивых женщин и знаменитых проказниц Санкт-Петербурга начала XIX в. Екатериной Павловной Скавронской – женой знаменитого русского генерала Петра Ивановича Багратиона ), герцог Карл II Вильгельм-Фердинанд Брауншвейгский (сокращенно – Карл Брауншвейгский ) (1735—1806), возглавлявший прусскую армию еще в 1792 г., для которого кампания против Наполеона станет последней в жизни и к тому же, роковой, а также барон фон Гарденберг…