Павел Полян - Еврейские судьбы - Двенадцать портретов на фоне еврейской иммиграции во Фрайбург

Als Eli 1995 nach Israel zurückkehrte, beschloss Sissi, ihm zu folgen, und kaufte in Netanja eine Wohnung. Dort wohnten sie bis Mai 1996, als Eli wieder nach Deutschland eingeladen wurde. Sie kamen zusammen zurück: Sie ging nach Freiburg, er begab sich nach Frankfurt. Im Jahr 2002, nachdem die erste Ehefrau von Elli endlich die Scheidung einwilligte und alle vier Kinder von ihm ihre Zustimmung zu seiner zweiten Ehe gaben, feierten Eli und Sissi ihre Hochzeit in Chicago. Sie zogen zusammen in Freiburg, wo sie übrigens noch eine Hochzeit feierten (Sissi verstarb 2009).

Von dieser Zeit an ist Eli Mitglied der Freiburger Gemeinde. 2007–2008 wurde er in den Gemeindevorstand gewählt. Eli war eine Kadenz lang tätig und schöpfte dabei aus seinem reichen Schatz von Erfahrungen, die er während der Zusammenarbeit mit den jüdischen Organisationen gesammelt hatte. Nach zwei Jahren wurde er allerdings nicht neu gewählt. Darüber macht Eli unbekümmert einen Scherz: «Wieso denn? Ich komme ja aus Czernowitz, in meinem Pass steht» geboren in der UdSSR«, warum werde ich dann nicht als russischer Jude angesehen?» (eine Anspielung darauf, dass 2009 die Vorstandspositionen zum ersten Mal nur von den AuswandererInnen aus den ehemaligen Sowjetrepubliken besetzt waren). Heute ist Eli nach wie vor ein aktives Gemeindemitglied.

2011 machten die Kinder und Enkel von Eli zu Ehren seines 70-jährigen Jubiläums aus ihren eigenen Notizen, den Zeichnungen der Enkel und alten Familienbildern ein virtuelles Buch und stellten es ins Internet ein. Es erzählt vom gesamten jüdischen Schicksal unseres Protagonisten.

…Auf einem der Bilder sehen wir Eli im Alter von sechs bis sieben Jahren. Die Eltern schickten ihn in einen Cheder in der Hauptstadt Budapest, damit er den Religionsunterricht erhielt. Sie hofften, dass der Sohn einen Jeschiwa-Abschluss in Palästina erlangt. Eli machte aber diese tugendhaften Pläne zunichte: Bald flüchtete er aus dem Bukarester Cheder – voll Schmutz, Wanzen und Kakerlaken – in die Bukowina zurück. Eli lächelt und scherzt wieder: «Mit sechs Jahren war ich schon clever genug, um zu kapieren, dass ich der Jeschiwa entfliehen sollte!»

Филипп Пятов родился в Ленинграде в 1991 году. Он ровесник той эмиграции, которая занесла его, чуть ли не годовалого, в Германию, в курортный Бад Кроцинген, что под Фрайбургом. В 1992 году – на самом гребне постперестроечной еврейской волны! – сюда приехали его родители, а двумя неделями позже – и бабушка с дедушкой (о бабушке – Софье Моисеевне Пятовой – см. отдельный очерк в этой книге).

Родители – Михаил и Валерия – ленинградские инженер и учительница скрипки – за социал не цеплялись, брались за любую работу, имея в виду со временем найти себя и дело себе и на шварцвальдской чужбине. Очень им недоставало хорошего немецкого – не умея толком объясниться, они очень терялись, вели себя зажато и неловко, и частенько брать на себя роль если не посредника, то переводчика приходилось сыну. Отец со временем дорос до менеджера в крепкой немецкой кампании, а мама – осталась при прежней профессии.

Филипп рос и учился в курортно-провинциальной немецкой среде, ментально скорее даже сельской, чем городской (речь, разумеется, не идет о бабах с ведрами у колонок или об удобствах на улице). Был он, наверное, первым евреем-гимназистом в Бад Кроцингене: антисемитизмом там и не пахло. Одноклассники – дети врачей и медсестер – все рассказывали свои истории, и история Филиппа, – а он ее не скрывал, – резко выделялась.

Филип Пятов (сер. 1990-х) / Filip Piatov (Mitte 1990er)

И вот что интересно и скорее нетипично: Филипп не только не стыдился того, что он русский еврей (а встречались в этой иммиграции и такие девицы, что краснели, когда родители в присутствии однокашников обращались к ним по-русски, вынуждая бедных и отвечать на этом грубоватом речении). Он же, наоборот, этим нежданно-негаданно гордился!.. Хоть в синагоге во фрайбургской был всего несколько раз, а России, как ни крути, и вовсе не видел.

Что-то в нем самом (а не в телевизоре с тарелкой) было, видимо, такое, что заставляло его тянуться и в другие углы треугольника. После гимназии – волонтерский год в Тель-Авиве, работа с еврейскими стариками в доме престарелых, и море впечатлений и наблюдений над еврейской страной и над собой в ней.

В Шварцвальд он уже не вернулся. Переехал во Франкфурт-на-Майне, поступил в университет, на экономический. Тут он уже столкнулся с антисемитизмом, – но не вживую, а в интернете – в блогах и на форумах. Поначалу бросался в словесные интернет-бои – он и умел, и любил спорить, но потом охладел к этому занятию. Споришь с кем-то одним и, как правило, с таким, кто знает и понимает гораздо меньше тебя, от чего спор перестает быть интересным.

И тогда Филип подумал: и зачем мне так спорить? Не лучше ли написать о предмете спора пост или статью, отвечая за смысл, а не стремиться положить виртуального оппонента на его виртуальные лопатки?

Произошло это еще в 12-м классе гимназии, когда Филиппу было 17 лет. Однажды его посты заметил Хенрик Бродер, и с 2011 года стал публиковать Филиппа на страницах своего портала «Achse des Guten».