Виктор Еремин - Бедная Мата Хари и другие истории из мира интриг и интриганов

До освобождения Смоленска Красной армией оставалось чуть менее полугода. И все это время в Катынском лесу работала фашистская комиссия по расследованию «преступлений» большевиков. Всего были раскрыты 11 братских могил. В 8-ми из них находились останки польских офицеров, в 3-х остальных – неизвестных гражданских лиц. Комиссия сосредоточила внимание на польских захоронениях.

Анализировать опубликованные материалы немецкого следствия в небольшой статье нет смысла. Отмечу лишь то, что каждая страна имеет свой отличный стандарт процедуры казни. Если судить по свидетельствам немецкой комиссии, расстрельные команды НКВД специально для казни польских офицеров в далеком советском тылу изменили советскую процедуру на немецкую:

– документы у осужденных не изымали – оставляли в полном комплекте; ни до, ни после Катыни энкавэдэшники так не поступали;

– к месту казни приговоренных везли на автомобилях (при их обычной нехватке в наших ведомствах), а не вели по-советски пешком, хотя расстояние от станции, куда доставляли осужденных из лагерей, до расстрельных ям было менее двух километров; видимо, поляки пользовались у большевиков особыми льготами, и на казнь их возили с комфортом;

– расстреливали в полном обмундировании, а не в нижнем белье – это при дефиците-то добротной одежды в стране; ни до, ни после Катыни энкавэдэшники такими расточительными не были;

– с того дня, как народным комиссаром внутренних дел СССР стал Л.П. Берия (25 ноября 1938 г.), массовые расстрелы в нашей стране были запрещены – только индивидуальные; однако вопреки распоряжению своего комиссара энкавэдэшники расстреляли часть польских офицеров из крупнокалиберных пулеметов немецкого производства; остается только удивляться, как они на такое решились и где раздобыли столько патронов;

– исполнители экзекуции даже отказались от привычной им методики расстрела; в СССР индивидуальные казни производились из карабинов, пули которых в клочья разносили плоть в месте попадания; в Катыни же советские палачи почему-то по-немецки стреляли из револьверов немецкими пулями в нижнюю часть затылка – при таком способе пуля не разрушала череп, а застревала внутри мозга; есть, конечно, предположение сторонников германо-польской версии катынских событий, что специально для казни поляков НКВД получил чемодан немецких револьверов, но причин такого карнавала весной 1940 г. никто не называет;

– расстрельные команды НКВД никогда не оставляли вещдоков, по которым можно было бы определить обстоятельства казни и ее исполнителей; но в Катыни они почему-то оставили множество вещдоков, причем явно немецкого происхождения; видимо, советские спецслужбы уже тогда знали, что через год Смоленск захватят гитлервцы;

– сами фашисты при работе в Катыни их комиссии документально подтвердили, что казненных поляков идентифицировали по знакам различия польской армии; в СССР с 1931 г. действовало и строго соблюдалось «Положение о военнопленных», по которому военнопленным запрещалось носить знаки различия; откуда взялись знаки различия на катынских трупах – не известно; видимо, и здесь энкавэдэшники изменили своим правилам; или часть расстрелянных поляков вообще не побывали в плену у красноармейцев; в любом случае, наличие полного обмундирования на расстрелянных офицерах пока что не нашло убедительного объяснения ни у одного исследователя Катынской трагедии.

Впрочем, все становится на свои места, если признать, что пленных поляков расстреляли не мстительные советские спецорганы весной-летом 1940 г., а фашистские оккупанты – ранней осенью 1941 г. Тогда и причина расстрела оказывается понятной: офицеры отказались воевать за великую Германию. Поляков призвали идти на службу к фашистам и заранее вернули им форму, чтобы распалить честолюбие и шляхетские обиды на русских. Когда те отказались, их просто перестреляли.

Надо сказать, что от немецкого расследования «катынского дела» сохранились только геббельсовские публикации. По мере наступления Красной армии, материалы следствия увозили вглубь Германии, пока они не оказались в Дрездене. Там в конце 1944 г. по приказу из Берлина все вещественные доказательства и подлинники документов сожгли. По крайней мере, так заявила немецкая сторона. Зачем это было сделано, если свидетельства преступления советского НКВД были подлинными – не понятно. В любом случае, ныне ссылки на немецкое следствие голословные, вещественных доказательств не имеют и брать их в расчет не стоит.