Виктор Еремин - Стеснительная гетера и другие истории из мира интриг и интриганов

В первые же месяцы царствования Елизавета Петровна повелела собрать всех опальных Долгоруковых и восстановить их в правах. Воспользовавшись милостью императрицы, Наталья Борисовна вернулась ко двору. Петр Шереметев в части родительского наследства сестре отказал, лишь отписал ей 500 крепостных душ. Если учесть, что большинство российских дворян владели одной – двумя крестьянскими семьями, то Наталья Борисовна обделенной не осталась. У родителей упомянутого выше сенатора А.И. Ушакова вообще имелся единственный крепостной крестьянин Аноха, который после смерти его хозяев стал единственной опорой для пятерых их малолетних сыновей-сирот. Его заботами они и выросли, а потом выбились во влиятельнейшие российские вельможи XVIII в. Но княгиня Долгорукая, урожденная Шереметева, относилась к высшей аристократии империи, потому и считается, что брат чуть ли не ограбил несчастную вдову.

Княгиня взялась было хлопотать о возвращении ей 16 тыс. крепостных душ, принадлежавших до конфискации ее мужу. Отсудить удалось только 2 тыс. душ. Так что нищенствовать семье не пришлось.

Вернулись из ссылки братья Долгоруковы. Безязыкие Николай и Александр благополучно женились, а Николай даже сделал небольшую военную карьеру – дослужился до бригадира [62]. Вместе со старшим племянником Михаилом Ивановичем он построил близ места казни Долгоруковых церковь Св. Николая Чудотворца, куда были перенесены останки умученных родичей – оба гроба.

Наталья Борисовна была принята при дворе. За нею даже стал ухаживать наследник престола великий князь Петр Петрович. Княгиня ему мягко отказала. На этой почве она подружилась с супругой наследника Екатериной Алексеевной. Об этом рассказала в своих записках сама императрица Екатерина II, восхищенная любовью и преданностью Долгоруковой своему мужу.

Княгиня изначально намеревалась постричься в монастырь, однако оставить малолетних детей на попечение враждебно настроенных к ней родственников побоялась. Когда Михаил остепенился и обзавелся своей семьей (у него родился сын, названные в память о казненном деде Иваном), Наталья Борисовна забрала с собою больного Митю и в 1758 г. уехала в Киев. Там она постриглась в Киево-Флоринский женский монастырь под именем Нектарии. В келье княгиня написала в 1767 г. «Своеручные записки…», в которых поведала о своей жизни до прибытия Долгоруковых в Берёзов. Сегодня эти «Записки…» признаны одним из самых значительных произведений русской литературы XVIII в., а саму Наталью Борисовну можно без преувеличения назвать великой русской женщиной-писателем своего столетия. По красоте и образности повествования она равна протопопу Аввакуму, а по страстности изложения гораздо превосходит его.

Судьба княгини Долгоруковой (графини Шетеметевой) стала знаковой в отечественной культуре. К.Ф. Рылеев посвятил ей одну из своих «Дум», поэт И.И. Козлов создал поэму «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукова», написано несколько исторических романов, в которых рассказывается о любви и трагической судьбе княгини.

Вид на Киево-Флоринский женский монастырь (купола справа по центру)

Портрет Каролины Лэм. Художник Эл.Х. Троттер

Эта женщина, родившаяся и выросшая на вершине английского аристократического общества, так и не успела пощеголять как настоящая леди. Муж ее, Уильям Лэм, стал премьер-министром Англии и лордом Мельбурном уже после кончины законной супруги. Однако родословная, связи, ум, энергичность, а заодно и вздорный характер создали ей столь эффектный имидж, что ее уже при жизни называли не иначе, как леди Каролина Лэм.

Широко известная светская дама, Каролина, помимо всего прочего, держала модный по тем временам литературный салон. Звездой его считался поэт-банкир Клейден Роджерс, ставший приятелем Джорджа Гордона Байрона после возвращения того в 1811 г. из путешествия по Европе. Вскоре началась подготовка к публикации первой поэмы Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда», но автор и его издатель Джон Меррей сомневались в успешности произведения. На всякий случай Меррей решил провести рекламную кампанию в поддержку литературной новинки. Роджерс принял в ней участие. В частности, однажды утром в середине февраля 1812 г. он принес Каролине Лэм корректуру «Паломничества…» и под страшным секретом дал ей прочитать. К вечеру о поэте Байроне и его шедевре говорили чуть ли не во всех светских домах Лондона – Каролина не поленилась объездить полстолицы и рассказать о новом гении.