Фрида Вигдорова - Право записывать (сборник)

Персонаж романа Достоевского «Братья Карамазовы».

На самом деле единственная статья Ф.А., которую, с некоторыми оговорками, можно отнести к «женской» теме, – это «О понятиях совсем не старомодных» («Известия», 1963); см. здесь «Аморальное поведение», стр. 129.

Иван Васильевич Ковалев (1907–1984), ректор Псковского педагогического института (1961–1968).

См. примечание № 1 к письму Н.Я к Ф.А. на стр. 159.

Юлия Марковна Живова (1925–2010) – редактор Гослита, переводчица, принадлежала к ближнему окружению Н.Я. и очень много ей помогала, в том числе и в быту.

См. статью «Плохой студент?», стр. 80.

Ирина Ивановна Емельянова (р. 1938) – дочь Ольги Ивинской, литератор, узник ГУЛАГа. В 1985 г. эмигрировала во Францию.

Как мы уже говорили, Эренбург занимал высокий пост депутата Верховного Совета СССР, в то время как Ф.А. была в последние полтора года своей жизни депутатом всего лишь районного совета Фрунзенского района Москвы.

О том, как Ф.А. помогала Емельяновой прописаться в Москве по освобождении из лагеря и как подключала к этому Эренбурга, Емельянова рассказывает в интервью Ольге Розенблюм (Париж, 2014 г.) – см. в Сети: http://www.colta.ru/articles/literature/6650.

См. наш комментарий к этому утверждению Н.Я. на стр. 267–268.

Владимир Григорьевич Адмони (1909–1993) – филолог, переводчик и поэт, профессор Ленинградского педагогического института имени Герцена, был свидетелем защиты во время процесса Бродского. Суд вынес частное определение, осуждающее всех свидетелей защиты, поэтому все они вполне могли ожидать репрессий.

Здесь Н.Я. ошибается: на самом деле это был не Сурков, а Борис Полевой, автор известной книги «Повесть о настоящем человеке».

Повесть Ф.А. под названием «Учитель» (см. введение «От составителей»). Об этом разговоре упоминает также Ф.А. в письме к Н.Я. от 2 марта 1965 г., стр. 410.

Муж А. А. Раскиной Александр Дмитриевич Вентцель (р. 1937).

Домашнее имя известного филолога и общественного деятеля Вячеслава Всеволодовича Ива́нова (р. 1929).

Запись суда над Синявским и Даниэлем, сделанную в основном женами этих писателей (не знавшими стенографии: см. свидетельство М. В. Розановой-Синявской от 1989 г.: http://www.agitclub.ru/museum/satira/samiz/dan7.htm), можно найти в: «Белая книга по делу А. Синявского и Ю. Даниэля», составитель Александр Гинзбург (Москва). «Посев», Франкфурт на Майне, 1967: http://imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1582. Книга предваряется посвящением: «Светлой памяти Ф. А. Вигдоровой посвящает свою работу составитель».

Это не совсем так. К сожалению, в архиве Н.Я. не сохранилось то письмо Ф.А. к ней, где она говорит, как менялось ее отношение к поэзии от юношеских увлечений до погруженности в поэзию Ахматовой, Пастернака и, когда их стихи стали доступными (хотя бы в списках), – Мандельштама и Цветаевой. Ф.А. писала Н.Я., что поначалу ей не очень нравилось стихотворение Мандельштама «Я пью за военные астры»: казалось ей слишком красивым; но потом она поняла… Мы не можем свидетельствовать о том, что было в юности, но в зрелые годы «читательницей стихов» Ф.А. была, и именно в том значении, в каком это понимает Н.Я. Ф.А. присматривалась и прислушивалась и к молодым поэтам: Юрию Панкратову, Ивану Харабарову, Владимиру Корнилову, Иосифу Бродскому, Александру Кушнеру. Стихами еще мало известного тогда В. Корнилова она кончила свою повесть «Любимая улица» (см. в этих воспоминаниях о публикации его стихов в «Тарусских страницах»).

Серия «История молодого человека XIX столетия», содержащая 18 романов и повестей русских и зарубежных авторов, вышла в 1930-х годах в 24 выпусках.

«История молодого человека», «рассказ, который она, может, не успела записать,» есть и во «Второй книге» Н.Я. – глава так и называется «Назидательная история». Разночтений практически нет, но в книге «история» рассказана подробнее и дополнена рассуждениями как об особенностях советской педагогической системы (Н.Я. уточняет, что молодой человек был «ровесником Октября»), воспитывающей готовность к доносительству, так и об отличии именно этой исповеди от других, ей подобных, «полным отсутствием украшательства и самооправдания». Как и в этом тексте, Н.Я. боится, что история не была записана, что она пропадет. Она подробно и точно указывает источники: «Я хочу записать рассказ, услышанный братом Фриды Вигдоровой <���…>. Фрида и ее брат [см. примеч. № 1, стр. 17] умерли почти одновременно, и я боюсь, что они не успели записать исповедь железнодорожного спутника, а ей пропадать не следует». Не хотела, чтобы история пропала, и Ф. А. Именно эта «исповедь» занимает очень важное место в сюжете ее последней, неоконченной книги – об учителе, вернувшемся из лагеря: мы публикуем здесь эту исповедь (см. стр. 378). В истории, рассказанной Ф.А., отсутствие самооправдания «исповедующегося» свидетельствует не столько о его беспощадности по отношению к себе, сколько о душевной развращенности, и в судьбе главного героя, учителя Сергея Навашина, человек, чьим прототипом был «спутник Фридиного брата», сыграл роковую роль.