Юрий Дружников - Пушкин. Изнанка роковой интриги

Традиционный восхитительный подход ко всему, что писал и говорил Пушкин, с оправданием и даже захваливанием любых его мыслей и действий сегодня, по меньшей мере, с западной точки зрения, представляется не только недостаточным, но и неким анахронизмом, мешающим развитию пушкинистики. Сегодня мы можем позволить себе анализировать любые тексты в любом подходе, открыто и нелицеприятно. Рискнем предложить иной угол зрения на пушкинскую записку «О народном воспитании», взгляд, который, как представляется, не только объясняет, но и открывает возможность компромисса между указанными выше поляризованными подходами. Отправная точка размышлений – психологический феномен двоемыслия. Природа его в России глубока, отмечена таким зорким наблюдателем, как маркиз де Кюстин. Проявления двойного сознания традиционно были за пределами официального мифа о Пушкине.

Поскольку, строго говоря, мы можем анализировать лишь тексты и свидетелей высказываний поэта, а не его мысли, то используем более современный термин, введенный профессором кафедры английской литературы Университета Ратгерс, Нью-Джерси, Уильямом Лутцем. Лутц взял два известных слова из романа Джорджа Оруэлла «1984»: doublethink и пеwsреак – двоемыслие и новоречие (или новоречь ). Рассуждая о том, что чистое новоречие пока не существует, а двоемыслие трудно или даже вовсе нельзя зафиксировать, Лутц взял первую половину первого слова и вторую половину второго слова и внедрил комбинацию doublespeak – двоеречие . Согласно издаваемому Лутцем (он главный редактор) научному журналу Quarterly Review of Doublespeak («Ежеквартальное обозрение двоеречия»), это слово есть «академический термин-гибрид для обозначения всех форм обманного языка» [368].

Лутц, получивший прозвище Профессор двоеречия, избрал своим лозунгом слова Бенджамина Франклина: «В этом мире нет ничего определенного, кроме смерти и налогов». Лутц анализирует крупных американских политиков, доказывая, что их речи насыщены двоеречием. Для лучшего освоения процессов он немного занялся также адвокатской практикой и разрабатывает хитроумные тесты для проверки читателей своего журнала на двоеречие. Появление термина doublespeak связано с политическими реалиями, а не с личной жизнью индивида. Однако в широком смысле термин универсален, и комплимент женщине тоже может быть doublespeak.

Итак, не отказываясь от исходного термина Оруэлла двоемыслие , расширим словарь применительно к Пушкину. В отличие от большинства его сочинений, записке уделялось меньше внимания не только потому, что это не художественное произведение и вполне может быть отнесено в раздел «Деловые бумаги». Как нам кажется, это связано прежде всего со стереотипностью представлений о Пушкине. Приходится идти на нарушение золотого правила о гармонической цельности пушкинской личности, в отличие от нас, грешных. Пугает, что вся эта терминология разрушает импозантный миф о всегда правильном государственном поэте.

А вот элементы амбивалентного поведения высшего начальства по отношению к Пушкину всегда отмечались. Пушкин едет «свободно», но – «под надзором фельдъегеря, не в виде арестанта». Из Москвы в Петербург ему можно путешествовать по своей воле когда угодно, но – «чтобы предварительно испрашивали разрешения чрез письмо». Сцилла и Харибда обозначены и в указании Бенкендорфа сочинять записку: «Вам предоставляется совершенная и полная свобода», но – тема задана: «На опыте видели совершенно все пагубные последствия ложной системы воспитания» (то есть 14 декабря) [369]. И т. д. В «постоянную двойственность» Пушкин был поставлен с момента отъезда из Михайловского [370].

Традиционно трудным в записке «О народном воспитании» оставалось объяснение тезисов, которые Пушкиным не поддерживались, и понимание мотивов, по которым поэт это написал. Если текст противоречил, то без цитат говорилось, что имеются «сложности текста, некоторые места которого и сейчас непросто истолковать» [371]. Сосредоточим внимание именно на таких заявлениях Пушкина: непросто истолковать его суждения, поддерживающие, а то и обгоняющие теорию и практику правительства Николая I и Третьего отделения. Может быть, внешняя раздвоенность как бы настраивает мышление Пушкина на определенную волну?

Прежде всего, это касается оценки Пушкиным декабристов. «Недостаток просвещения и нравственности, – пишет он в сочинении «О народном воспитании», – вовлек молодых людей в преступные заблуждения». Чуть ниже деятельность своих друзей и знакомых, причастных к событиям 14 декабря, он называет «злонамеренными», а их усилия «ничтожными». Несколько раз в записке он возвращается к декабристам, чтобы сказать о них что-то плохое.