Сергей Яковлев - На задворках России

Мы считаем необходимым давать читателям как можно более адекватную и разнообраз­ную картину того, что происходит сегодня в российской словесности. Далеко не все проис­ходящее в ней нас радует. Но мы, журнальные работники, не можем придумать какую-то другую литературу, иную, чем она есть в действительности. Не всегда то, что журнал (и сама литература) может предложить читателям, совпадает с нашими личными вкусами, хотя мы стараемся, чтобы наша позиция играла роль при отборе материала. Ведь свобода слова, печати состоит не в том, чтобы каждый журнал, например "Новый мир", предоставлял свои страницы для всех, без исключения, точек зрения и для любых литературных эксперимен­тов, но в том, чтобы в обществе свободно действовал полный спектр периодических изда­ний, отражающих разные точки зрения и стилистические течения.

К нашей самоаттестации следует, наверное, добавить еше два понятия: консерватизм и историзм. Сохранение памяти о прошлом сказывается во внешнем облике журнала, по­чти неизменном на протяжении десятилетий, в устойчивом подборе и расположении жур­нальных рубрик. Что касается содержания, то обращение к предыстории, к корням каждого злободневного общественного явления и литературного факта составляет, как мы надеем­ся, отличительную черту публикуемого и придает ему проблемность. Поэтому и впредь наши страницы будут широко предоставляться архивным публикациям и историческим разыска­ниям. Некоторый налет академичности, неизбежный и даже желательный при таких зада­чах, надеемся, не отпугнет закаленного новомирского читателя.

К сожалению, "Новый мир", как и многие другие журналы, убыточен. Деньги, получен­ные от подписчиков, играют не такую уж существенную роль в нашем бюджете. Наша под­писная цена заведомо ниже себестоимости журнала, да наши подписчики, зачастую люди скромного достатка, и не смогли бы оплатить реальную стоимость изготовления журнала. Мы существуем во многом благодаря поддержке российского частного предпринима­тельства. На него наша надежда.

Будучи журналом ежемесячным, с долгим производственным циклом, мы, в отличие от газетчиков, не всегда можем поспеть за быстротекущим днем. Но мы к этому и не стремим­ся, предпочитая освещать скорее вопросы общие, чем частные. Факты устаревают, пробле­мы остаются.

"Новый мир" существовал до нас. Живет при нас. Будет он и после нас — хочется верить, не под новым тоталитарным гнетом, а в России свободной и богатой, без коммунистов и фашистов.

Надеюсь, терпеливый читатель превозмог скуку и сумел все это одолеть. Мне же в новой моей роли было, как можно догадаться, отнюдь не скучно.

— Кто это написал? — спросил я сидевшую в приемной Розу Всеволодовну.

— Андрюша. Сначала Сергей Павлович сам взялся за юбилейную статью, но у него получилось такое, что все забраковали...

До меня дошел важный факт, впоследствии не раз подтверждавшийся: когда пози­ция и мысли Залыгина чем-то не устраивали воинствующих идеологов, они дружно старались убедить его (и не безуспешно), что он просто слишком стар и разучился писать. Та же информация в еще более грубой форме распространялась за предела­ми редакции, так что чуть не вся литературная Москва была к тому времени убежде­на, что престарелый Залыгин только мешает в журнале.

Пришлось позвать Василевского.

— Это ваша работа?

— М-м... Один абзац вписала Ирина Бенционовна.

— Андрей, — сказал я. — Есть такой талантливый пародист Иванов (тогда Алек­сандр Иванов был еще среди живых). В последнее время он зачем-то ударился в поли­тику, причем вполне искренне. И первое, с чего он начинает перед любой аудитори­ей, — клянет "красно-коричневых", Вы знаете — аудитория смеется! Потому что нор­мальные люди давно уже не воспринимают эти слова всерьез и полагают, что Иванов кого-то пародирует.

— Мы только что печатали статьи, посвященные красно-коричневой угрозе, — возразил Василевский, отрешенно глядя в пространство.

— Об этом и речь. Журнал пытается перед кем-то выслужиться и бесконечно от­стает в своей "теории" от реальности. Выслуживаться — не дело независимого "Ново­го мира". И потом, ваш так называемый либерализм... Вы знаете, я никогда не состо­ял в КПСС и всю сознательную жизнь отчаянно с ней враждовал. Но свобода без ком­мунистов, например, — это уже не свобода. Об этом догадываются даже ярые анти­коммунисты в благополучных странах. У нас же антикоммунизм может восторжество­вать только в результате самого страшного террора, если уничтожить девять деся­тых населения. Вы к этому призываете? Вы не боитесь остаться без читателей, кото­рые сегодня в результате действий "реформаторов" стремительно левеют?