Лев Мечников - Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель

Еще об одной поездке Мечникова узнаем из его «Писем о тосканских Мареммах», опубликованных в упомянутом «Современнике» и переизданных в данном томе. Она также была обусловлена подготовкой гарибальдийцев к новым походам. В г. Масса Мечников провел время в обществе вольных карабинеров, председателем которого оказался его сослуживец по Южной армии в боях под Капуей в 1860 г. В «Письмах» называется его имя – Аполлонио. На встрече с вольными карабинерами Мечников увидел и других знакомых по гарибальдийской армии. «Вся эта молодежь, – сообщал он, – требовала, чтобы ее непременно вели на австрийскую границу, где, по носившимся тогда слухам, Гарибальди снова собирал волонтеров». И далее цитировал их заявление: «Довольно уже мы парадировали в саду да стреляли в цель. Или пусть распустят общество, или ведут нас к Гарибальди» [27] Современник, 1862, июль. С. 72. .

Нетерпение, которое проявляли сторонники Гарибальди, уже в мае 1862 г. обернулось столкновением между ними и правительственными войсками в Брешии, преградившими путь волонтерам в Венецианскую область. В Сиене эти события отозвались репрессивными мерами властей против Мечникова. В попавшем в руки российской полиции письме от 12 июня 1862 г., отправленном из Сиены в Петербург на имя Н. Чернышевского, он так характеризовал свое положение: «Дело мое по поводу Брешии окончилось, хотя и не так худо, как можно было ожидать, судя по самовластию здешних префектов и министерских чиновников с эмигрантами; тем не менее тоже положение очень дурно. У меня отобрали редакцию “Flagello”, и для личной безопасности я должен уехать из Италии, где не могу жить, не действуя» [28] Процесс Н. Г. Чернышевского. Указ. соч. С. 65. .

Обратим внимание на последние слова письма, подтверждающие, что Лев Мечников не представлял своей жизни в Италии без участия в ее национальном движении. Хотя после мая месяца над ним сгустились тучи, он не уехал из страны. Но Сиену пришлось покинуть. На некоторое время гонимый эмигрант переселяется в Ливорно. Отсюда 20 июня он адресует в редакцию «Современника» первую часть своего биографического повествования о Джузеппе Мадзини [29] Там же. С. 64. . Этот очерк, однако, не увидел свет в связи с арестом российской полицией редактора журнала Н. Чернышевского.

В Ливорно была также написана статья «Аспромонте», обозначенная в конце текста датой – 18 ноября 1862 г. [30] Современное переиздание очерка см.: Мечников Л. И. Последний венецианский дож. Итальянское Движение в лицах. СПб.: Алетейя, 2017. С. 192–216. Прежде чем взяться за эту взволновавшую Европу тему, Мечников задавал себе вопрос: сможет ли он, чьи «существенные жизненные интересы тесно связаны с закончившейся при Аспромонте драмою, относиться к ней с тем холодным беспристрастием историка, какое необходимо в подобном случае?» Иного пути, был его вывод, для него не существует, чтобы восстановить истинный ход событий в виду попыток проправительственной прессы очернить Гарибальди. «Для этого, – признавался Мечников, – приходилось анатомировать многое мне слишком близкое, приходилось забывать, во имя более или менее холодных принципов, многие слишком горячие привязанности» [31] Современник, 1863, июнь. С. 285. .

Такой подход позволил автору представить аргументированный исследовательский труд, составленный на основе документальных материалов и проверенных свидетельств гарибальдийцев и правительственных чиновников, показать, что появление Гарибальди в 1862 г. в Сицилии и Калабрии с планом похода на Рим отвечало настроениям разных слоев населения. Массы горожан и крестьян ждали от Гарибальди «скорого по возможности и честного решения всех волнующих Италию вопросов» [32] Там же. С. 286. .

Приверженность Мечникова гарибальдийскому движению определила его позицию к политическому течению, которое представляли умеренные. Она нашла отражение в его довольно объемистой работе, написанной в преддверии высадки Гарибальди в Палермо и сражения на Аспромонте и опубликованной в апрельском номере «Современника» за 1862 г. под названием «Последний венецианский дож», где шла речь о Даниеле Манине [33] Этот очерк открывает второй том трилогии, подготовленной Р. Ризалита и М. Талалаем (СПб.: Алетейя, 2017), дав название всему тому. . Автор считал важным на материале недавней истории дать анализ сложного пути к объединенной Италии. Отмечая заслуги главы Венецианской республики в революции 1848–1849 гг., Мечников обращал внимание на эволюцию его взглядов: «Мании первый составил проект того здания, которое создал Кавур (у Манина оно было только на бумаге) и которое теперь благословляет оба эти имени, которым оно обязано своим существованием. Здание это – теперешняя конституционная Италия, опирающаяся на национальную гвардию, на избирательный ценз, на пушки-cavalli [34] Пушки Кавалли, называемые так по фамилии ее изобретателя, савойского офицера Дж. Кавалли. – Прим. ред. регулярной армии и на пьемонтских карабинеров с либеральными бородками». И далее автор подводил итог: «Многие великодушно хотели приписать и Гарибальди долю участия в этом сооружении. Они ошибаются: Гарибальди никогда не был сотрудником Маниных и Кавуров – он трудится и теперь, но над другим великим предприятием» [35] Современник, 1862, апрель. С. 245–246. .