Лев Мечников: Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель

Чего бы ни касался в своих тосканских статьях Мечников, в них неизменно фигурирует имя Гарибальди. Для него Гарибальди – нечто большее, чем действующее лицо текущих событий. В определенном смысле журналистские описания Мечникова – продолжение «Записок гарибальдийца», где он стремился показать в Гарибальди не просто человека, блестяще владеющего военным делом, но и олицетворяющего надежды и волю народа. Понять феномен Гарибальди он пытается и в упомянутом очерке «Капрера» в связи с появлением генерала в Генуе и его выступлениями в зале им. Паганини. Он делает вывод:

Гарибальди во всем мало похож на обыкновенных смертных; в особенности красноречие его очень мало имеет общего с витийством лучших здешних ораторов, очень еще привязанных ко всяким фьоритурам, неожиданным эффектам и неумеренной жестикуляции. Особенности Гарибальди, уменье очень определенно высказать многое в немногих словах простым, разговорным, но чистым итальянским языком, говорить которым здесь имеют очень немногие и которым никто не пишет [22] Современник, 1862, март. С. 41. .

Мечникова-журналиста интересует в Гарибальди всё – его манеры и внешность, быт и взаимоотношения с окружающими и конечно ставший легендарным остров Капрера, с тех пор как там поселился прославленный герой. «Теперь, – пишет он о Капрере, – глаза всех обращены на нее, вся Италия у нее ждет решения своей участи. Всё, что есть в Италии смело думающего, горячо преданного благу родины, отправляется на поклонение в Капреру, как правоверные в Мекку» [23] Там же. С. 2. . И автор этих слов представляет панораму острова, его неказистой природы, описывает дом Гарибальди. В очерке мы не находим прямых признаков авторского присутствия на этой земле. Но сама манера описаний свидетельствует, что их представил человек, лично посетивший остров и хорошо знакомый с сельской жизнью. Иначе невозможно объяснить «украинское» сравнение, которое он использовал, детализируя капрерский пейзаж: «Стада волов пасутся на небольшом луге, с совершенно такой же тупой и хорошо всем известной физиономией, как и сотоварищи их в малороссийских степях» [24] Там же. С. 3. .

Разумеется, для Мечникова посещение Капреры было вызвано не туристским любопытством, а скорее всего подготовкой генуэзского конгресса комитетов за объединение Италии. Капрерские впечатления дали возможность ему расширить представления о знаменитом обитателе острова. «Гарибальди, – делился Мечников своими размышлениями, – так мало жил личной жизнью частного человека, что в Италии думают, будто у него нет и не было никогда потребности в ней. А между тем многое в нем заставляет предполагать, что он приносит тяжелые жертвы своим убеждениям, когда решался проводить всю свою жизнь то на военных кораблях, то на полях сражений». Его любимое занятие – мирный сельский труд, а его скромность несоизмерима с подвигами, совершенными им. Вспоминая ноябрь 1860 г., Мечников пишет: «Сложив с себя все чины и форменные отличия, распустив свое войско, Гарибальди остался всё же тем, чем был прежде, то есть главою и центром итальянского движения, выступившего теперь в совершено иной форме своего развития» [25] Там же. С. 11. .

То, что Мечников называл новой формой итальянского движения, продемонстрировал в Генуе съезд сторонников Гарибальди, ставший отправной точкой также и для дальнейшей деятельности волонтера-гарибальдийца. Он объезжает разные местности Тосканы, о чем можно судить по его статьям. В майской книжке журнала «Современник» за 1862 г. появились его путевые заметки, собранные под общим названием «Этрурия» и подписанные псевдонимом Леон Бранди.

Вся поездка Мечникова, пролегавшая через Вольтерру, Монтекатини, Помаранче, Лардерелло, проходила под знаком имени Гарибальди. Их историко-географические описания автор сопроводил отчетом о своих встречах и беседах с местными жителями. Среди них он находит тех, кто как и он, сражался в 1860 г. против неаполитанских Бурбонов. В Вольтерре стал свидетелем того, как, услышав звуки оркестра, скотоводы, пришедшие из Мареммы, дружным хором запели вдруг гимн Гарибальди, а музыканты подхватили его мотив. Из разговоров с рабочими медного рудника Мечников выясняет, что отсюда приверженцы Гарибальди уходили добровольцами в его армию. А о господствующих среди населения настроениях автору путевых заметок постоянно напоминали стены домов, испещренные «патриотическими надписями» [26] Современник, 1862, май. С. 183, 190. . Там же на древней земле Этрурии, Лев Мечников познакомился с человеком, спасшим Гарибальди от австрийских оккупантов в драматические дни после падения Римской республики в 1849 г. Имя его – Джироламо Мартини, воспоминаниями которого завершаются путевые заметки.