Артем Латышев - Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг.

не только сам брал пленных [9] Памятники русского права. Вып. 1. М., 1952. С. 61. , но и хотел получить обратно своих плененных воинов [10] Ивашов Л.Г., Емелин А.С. Нравственные и правовые вопросы плена в отечественной историографии // Военно-исторический журнал. 1992. № 1. С. 44. . Судебник 1550 г. поощрял возвращение из плена, обещая свободу бежавшим из него холопам, а Стоглав 1551 г. вводил в качестве налога для выкупа пленных «полоняничные деньги» [11] Иванов О.А. Крымский полон. О судьбах русских людей, уводимых в XVI веке в плен крымскими татарами // Московский журнал. История государства российского. 2014. № 5 (281). С. 35–39. . Петр I в воинском артикуле подробно, в духе камерализма, расписал возможные обстоятельства попадания в плен и выделил среди них те, за которые полагалось наказание [12] Фролов Д.Д. Советско-финский плен. 1939–1944. По обе стороны колючей проволоки. СПб, 2009. С. 38–39. . Вернувшиеся из шведского плена после Северной войны не стеснялись требовать уплаты жалованья за проведенные в плену годы, а власти не видели проблем в награждении за тяготы плена повышением по службе [13] Шебалдина Г. Заложники Петра I и Карла XII. Повседневный быт пленных во время Северной войны. М., 2014. С. 87–88, 111–112. . В начале 19 в. плен «рассматривали не как предательство или трусость, а как несчастье, которое произошло с человеком» [14] Назарян Е.А. Судьбы русских военнопленных 1812 года. Обнинск, 2012. С. 8–9. . Представления о позорности плена до революции можно найти только в среде высшего офицерства [15] «Позорный плен» в воспоминаниях генерал-майора Н. Ельчанинова см.: Отечественная война 1812 года глазами современников. М., 2012. С. 27, 35; Можно сравнить с мемуарами гусара: все пленные «терзались мыслью, что не были убиты в битве», но причиной таких настроений был не стыд, а, как прямо указывает мемуарист, ужасные условия содержания. См.: Там же. С. 267–268, 271. , что в годы Первой мировой войны вылилось в ряд дискриминационных практик: «честным солдатам» приказывалось стрелять в спину сдающимся в плен [16] Сенявская Е.С. Психология войны в 20 веке: исторический опыт России. М., 1999. С. 62. , а бежавшие из плена подлежали допросам об обстоятельствах пленения и поведения в лагерях [17] Нагорная О.С. «Другой военный опыт»: Российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914–1922). М., 2010. С. 36–50. .

Положения о моральной недопустимости плена для русского воина, о предпочтительности самоубийства пленению было важной пропагандистской установкой сталинского периода. Однако это был идеологический канон, не закрепленный в культуре, не самоочевидный для ее носителей, требующий постоянного повторения [18] См.: Plamper J. Abolishing ambiguity: soviet censorship practices in the 1930s // The Russian Review. 2002. N. 61. P. 7–8. . Моральная неприемлемость плена вытекала не из исторически сложившихся воинских традиций, но главным образом из характера большевистской партии, особенностей внутрипартийного дискурса и личных предпочтений Сталина. Все имеющиеся свидетельства показывают, что военный плен советский диктатор неизменно помещал в негативный контекст [19] В книге по истории напротив рассказа о способе подсчета людей в монгольской армии (путем загона их, как скота, в специальное ограждение) написал: «Об этом надо сказать нашим военным. Таким способом можно считать военнопленных». См.: Девятов С.В., Шефов А.Н., Юрьев Ю.В. Ближняя дача Сталина. Опыт исторического путеводителя. М., 2011. С. 208; Доложившему с фронта в сентябре 1941 г. о показаниях пленного немца Жукову: «Вы в военнопленных не очень верьте, опросите его с пристрастием, а потом расстреляйте». См.: 1941 год: Страна в огне. Кн. 2. Документы и материалы. М., 2011. С. 173. . Военнопленные, выпавшие из-под идеологического контроля и контактировавшие с врагом, не могли не вызвать подозрений. Хотя, как будет показано во второй главе диссертации, отношение государства к проблеме плена в годы Великой Отечественной войны отличалось непоследовательностью и прагматичной терпимостью, вызванной, прежде всего, нехваткой людских ресурсов.

Преодоление идеологических штампов, исследование сложных явлений военного периода во всей их совокупности с привязкой к конкретным обстоятельствам и событиям является важной задачей исторической науки.

Историография вопроса.Многоаспектность темы и многообразие источников привели к тому, что многие историки, формально не ставившие своей целью изучить систему проверки, вносили важный вклад в ее исследование.

Читать дальше