Константин Гулькевич - Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Назначение Гулькевича посланником в Христианию состоялось «Высочайшим повелением» в начале марта 1916 г. [23]4/17 апреля состоялось вручение его верительных грамот королю Хокону VII. Новый посланник энергично взялся за изучение новой для него политической обстановки и вскоре известил Петроград, что потенциальная опасность выступления со стороны Швеции миновала. После этого противостояние воюющих блоков в Скандинавии переместилось в сферу информационной и экономической войны.

В итоге тщательной и комплексной оценки ситуации посланник инициировал необходимость более активной русской политики в Норвегии, в целом одобренную в Петрограде. Сам Гулькевич определял ее как «русское дело в Норвегии» . Смысл этой политики заключался в курсе на стратегическое партнерство двух стран.

Следуя выработанному взгляду, Гулькевич в продолжение своего пребывания в Христиании [24]всячески способствовал установлению связей представителей делового мира Норвегии с русскими финансистами, промышленниками и высокопоставленными сановниками, стоявшими во главе правительственных ведомств в Петрограде. Заинтересованность норвежских компаний в долговременных и выгодных инвестициях в Россию, усилившуюся во время войны, посланник считал не только надежным фундаментом сближения двух стран, но и дополнительным ресурсом привлечения капиталов и современных технологий для скорейшего хозяйственного подъема Русского Севера и Сибири.

Почва для успеха таких действий российской дипломатии оказалась к тому времени уже подготовлена. Представители норвежского бизнеса сделали ставку на победу Антанты и спешили (как и шведы) занять на российском рынке, избавленном от засилья Германии, выгодное положение. Норвежский деловой мир в лице его видных представителей с оптимизмом смотрел в будущее русской экономики и связывал с ней собственные интересы. Известны контакты, которые Гулькевич поддерживал с владельцем крупной судоходной компании Томасом Фредриком Ольсеном, руководителем страхового общества «Норвежский Ллойд» Альфом Ларсеном Вистом, лесозаводчиком и бумажным фабрикантом Элиасом Кьяэром, директором правления Сибирского акционерного общества пароходства, торговли и промышленности Йонасом Лидом, банкиром Патриком Фолькмаром, членами правления «Большой Норвежской Шпицбергенской угольной компании». Все они в той или иной мере занимали позицию сторонников экономического сближения с Россией.

Наиболее слабыми с точки зрения предпосылок к сближению оказались в Норвегии информационные позиции России. Плохая осведомленность и негативные стереотипы восприятия России и русских сложились в этой стране не в последнюю очередь вследствие пассивности царской дипломатии. Посланник в личном письме руководителю отдела печати МИДа А. И. Лысаковскому об этом с огорчением писал: «Когда я прибыл сюда, то с болью в сердце увидел, что нас здесь вовсе не знают… О стране имеют смутное понятие. Большинство полагает, что русские – это какие-то некультурные варвары, мечтающие отнять у Норвегии ее Север. Лишь меньшинство читало переводы отдельных созданий Толстого, пожалуй, Достоевского. Меломаны знают благодаря Сафонову [25]6-ю Симфонию Чайковского. И это все» [26].

В итоге Гулькевич пришел к заключению, что при подобных условиях работу дипломатов следует направлять главным образом на улучшение искаженного предубеждениями и страхами образа России и русских. Он предпочитал при этом действовать посредством установления связей с влиятельными норвежскими журналистами, учеными, общественными деятелями и крупными предпринимателями. Гулькевич, как дипломат, лучше многих коллег понимал важность завоевания возможно большего числа сторонников для своей страны. В отличие от предшественников он с симпатией относился к демократическому устройству Норвегии и ее парламентским институтам, что, в свою очередь, помогало ему приобретать полезные знакомства и друзей среди норвежцев.

Одним из них, и притом самым близким, стал профессор-славист Брок. Конкретные обстоятельства и дата их знакомства пока не выяснены. Косвенные данные указывают, что это случилось не позднее июля 1916 г. [27]Во всяком случае, в письме, датированном 11 августа (н. ст.), Гулькевич, обращаясь к Броку, уже писал: «Дорогой Профессор… я не хочу откладывать… с выражением Вам глубокой и искренней признательности за все то, что Вы сделали в смысле пропагандирования Русского дела. Большое, большое Вам спасибо! Я, несомненно, испытываю чувства большого удовлетворения при сознании, что в Вашем лице мы имеем такого влиятельного поборника наших идеалов. Сознание это внушает мне самые радужные надежды относительно возможности достижения тесного взаимопонимания наших обоих народов. Еще раз спасибо Вам» [28].