Игорь Рыбаков - Жажда

На мой взгляд, капитал формируется исключительно там, где производственно-финансовые процессы оказываются плотно вписанными в человеческую и общественную среду на основе деятельно, осознанно и эмоционально разделяемых ценностей. Капитал только тогда действительно капитал, когда он идеологически и ценностно заряжен. Такая идеологическая заряженность позволяет надеяться, что достаточно крупный и сложный бизнес не прогниет, не рассыплется на составляющие и не будет поглощен, но сохранит энергию и предприимчивость для роста и развития в течение многих десятилетий. Характерная особенность капитала – способность существовать на протяжении исторически значимых промежутков времени. В каком-то смысле это даже может служить одним из признаков: капитал возникает там, где хозяйственная деятельность приобретает черты исторического действия. Понятно, что далеко не каждый бизнес, даже крупный, становится капиталообразующим, а только тот, владельцы и топ-менеджеры которого осознают свою общественную ответственность. Не в банальном понимании «корпоративной социальной ответственности», которая обычно сводится к финансированию социальных проектов, а в широком смысле слова – как ответственность за развитие общества и страны, в которых этот бизнес оперирует, на возможности которых опирается и чьи ресурсы использует.

Естественное стремление людей – быть полезными, и моя цель – дать им возможность уловить, распознать в себе это желание.

Я говорю здесь снова о том, о чем уже упоминал в этой книге, – о благодарном возврате долга обществу теми, кто преуспел. Не в примитивном, бухгалтерском смысле, а в наивысшем человеческом – как деятельное стремление помочь людям в самореализации и достижении успеха, желание видеть российское общество динамичным и процветающим. Я знаю, что естественное желание людей – быть полезными, и моя цель – дать им возможность уловить, распознать в себе это желание, помочь в его воплощении, познакомить с теми, кто чувствует то же самое, и помочь сделать первые шаги на этом пути. Дальше они пойдут сами.

Мы всего лишь люди. Нам просто хочется быть счастливыми. Но все же, мне кажется, гораздо приятнее, если счастье можно с кем-то разделить. А еще лучше – умножить. Александр Аузан: Дело Рыбакова

Так сложилось, что понятия «дело» и «бизнес» в новой российской действительности не воспринимаются как синонимы. И разговоры о «деле» того или иного предпринимателя чаще всего вызывают у нашего читателя весьма специфические аналогии. Но говоря «дело Рыбакова», я имею в виду именно дело. Делание. Нечто, что непременно нужно обсуждать, о чем необходимо говорить, потому что это даже не бизнес в чистом виде, а именно дело – дело жизни.

Относительно недолгая история нового отечественного предпринимательства предъявила нам бизнесменов разного типа, среди которых есть немало людей с физико-математическим образованием. Это люди с теми же корнями, что и инженер-физик Игорь Рыбаков. И в девяностые годы сложилась целая когорта таких людей. Они хорошо умели решать комбинаторные задачи, а коммерческие операции по вполне понятным причинам имеют математическую базу. И тот, кто лучше владел комбинаторикой и другими математическими инструментами, мог рассчитывать на значительный выигрыш. При этом далеко не все бизнесмены девяностых были циничными прагматиками. У них были общественные интересы, те или иные социальные идеи. Некоторые дальновидные предприниматели уже в девяностые стремились формировать новые модели отношений в зарождавшейся деловой среде.

Особенность Игоря Рыбакова не в его интересе к социальным вопросам и не в том, что он оказался патриотом промышленности в то время, когда основная часть бизнесменов призыва 90-х шла через финансовые операции к приобретению реальных активов, приносящих ренту. Патриотов промышленности, выросших из советского времени и так же, по-советски, ее воспринимавших, тогда тоже было немало. Особенность Рыбакова – в том, что они с партнером Сергеем Колесниковым решили делать компанию не просто промышленную, но глобально конкурентоспособную.

Это было неожиданно. Это было чрезвычайно нахально.

Со стороны трудно понять логику рассуждения создателей компании в те далекие годы. Невольно приходит на ум образ из Достоевского: мальчик не знал, что эту лошадь нельзя объездить и объездил ее. Спрос был весьма и весьма ограничен, а речь ведь шла о производстве строительных материалов, которые так или иначе выходили на потребительский рынок. Ресурсы, кредитное плечо тоже были ничтожны, если сопоставлять их не с соседним городком, а с соседней страной. Технологические возможности утрачивались на глазах – существовавшие в СССР научно-технологические школы попросту разваливались. То есть любые рациональные расчеты должны были показывать, что играть в эту игру нельзя. Рыбаков с Колесниковым сыграли – и выиграли.