Друг нашей семьи инженер Анатолий Гершенович Комиссар.
Из «Хвастуньи»: «…Сидит за столом, как войдешь, справа высокая пожилая секретарша. Она мне почему-то напомнила папину секретаршу-машинистку в пенсне, похожую на палку, подпирающую веревки для сушки белья в наших дворах. Она – вылитая героиня моего старенького, 1949 года, печального рассказа “Свисток”. Если в стихах я отхожу от правды, то в рассказах писала все как есть. Рассказов не сохранила. В “Свистке” я описала, как мой сверстник, орлиноносец-Эдик подарил нам с Копейкис черный милицейский свисток….Став обладательницами свистка, мы вечерком выглядывали из моей подворотни, дожидались одинокого прохожего на пустой улице и поочередно свистели, – он или она остановятся, заозираются, а мы давимся смехом. И вдруг свисток, лежащий на моем столике, исчез. Искали – не отыскали. Я даже у отца спросила, не видел ли. Папа посмотрел на нас с Копейкис как-то растерянно, – а на что вам он? – и тут же закашлялся, и харкнул кровью в миску, приспособленную под плевательницу. Эту белую миску с синим ободком и розовыми сгустками в воде я уже все чаще выносила и вымывала, именно эта миска, а не кислородные подушки, чаще всего будет вставать перед глазами всякий раз, как вспомню предсмертные, послевоенные не месяцы, а годы моего отца. Однажды, когда после уроков мы с Копейкис пошли отнести папе перекусьен, как называла Серафима второй завтрак (в Баку обедали по-европейски – в 6 вечера), из первоэтажного окна санинспекции раздался милицейский свист. Мы узнали свист нашего черного, переглянулись, перетоптались и вошли в санинспекцию. Папина сильно глуховатая секретарша-машинистка, похожая на длинную бельевую палку в пенсне, несла в его, разделенный огромной общей комнатой, кабинет кипу бумаг. Все работники в общей занимались за столами своим делом. Сразу было видно, что свисток – для них не новинка. И стало как-то пронзительно ясно, что у отца нету сил ходить к секретарше за бумагами, поэтому он стибрил свисток, а признаться постеснялся. Уже на улице, дополнительно вспомнив, как папа жаловался на глухоту секретарши-машинистки, я Люське сказала… “Жалко папе глухую старуху, вот и свистит, чтобы ей без работы не остаться”».
Юля Макарова, дочь Сережи от первого брака.
Александр Глезер, поэт, писатель, коллекционер, основатель зарубежного издательства «Третья волна». Вернувшись в Москву, продолжил издательскую деятельность.
Давид Черняховский, врач-психиатр, работавший в писательской поликлинике.
Мама мне рассказывала, что в книгу было вложено письмо и что оно пропало.
Леонид Балаклав, ныне знаменитый израильский художник родом из Молдавии.
25 февраля 1994 года Барух Гольдштейн расстрелял в Хевроне 29 молящихся мусульман в мечети Ибрагима (в Пещере Патриархов), более 150 получили ранения.
Речь идет о романе «Смех на руинах», позже опубликованном в сокращенном виде в «Знамени» (1995), а в 2008 году – отдельной книгой в издательстве «Время». Переписка 1994 года полна размышлениями о романе, большая часть этих писем не входит в данное издание.
Сионист Гонда Редлих возглавлял в Терезине Отдел социальной опеки над молодежью, был членом комиссии, составлявшей списки на депортацию из Терезина на восток. Пользуясь этим, он пытался спасти детей от смерти, о чем и писал в терезинском дневнике. Этот дневник я перевела с иврита и чешского на русский, он опубликован в 1-м томе издания «Крепость над бездной».
Терезин ( чеш. ) или Терезиенштадт ( нем. ) – название бывшей крепости и гарнизонного городка в районе Литомержице в Чехии. Крепость была выстроена в 1780 году Иосифом II, сыном императрицы Марии-Терезии. В XIX веке она стала тюрьмой, а в годы Первой мировой войны еще и лагерем для военнопленных. Нацистский концентрационный лагерь был создан в ноябре 1941 года на базе тюрьмы гестапо. Терезин был превращен в так называемое еврейское гетто, а на самом деле – в пересыльный пункт на пути в Освенцим и другие лагеря истребления. В Малой крепости за рекой Огже находилась тюрьма гестапо, где содержались политзаключенные из разных стран Европы.
По соломенному лучу,
За соломенный ноготь держась,
Я все время куда-то лечу,
В комнатенке своей находясь.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу