Андрей Ветер - Между тишиной и шумом

Я плохо помню, что было дальше, но позже я спустился каким-то образом вниз. Музыканты улыбались мне, кивали, некоторые приветствовали меня, помахивая смычками.

За дирижёрским пультом стоял голый человек. Он был плохо виден – как бы замутнён компьютерным спецэффектом. Он вытянул руки в стороны и был похож на крест. Только кисти рук мягко двигались, управляя музыкой. Музыка будто прилипала к его рукам, и он то надавливал на неё, то отпускал.

Я обошёл дирижёра вокруг и увидел, что по нему струится кровь. Он весь был покрыт кровью. Она вязко текла с его головы. И кровь была музыкой. Это не была музыка Чайковского, это не была тема Первого концерта, который наполнял воздух. Это была какая-то совсем другая музыка, ещё более торжественная и могучая. Но она необъяснимым образом соединялась с музыкой Чайковского.

Сон невозможно пересказать, никакие слова не помогут передать пережитое там, в его сказочных пространствах.

Но самое главное – я так и не смог разглядеть дирижёра. Пытаясь сфокусировать на нём взгляд, я не мог сделать этого, резкость не приходила. Он был как бы за мутным стеклом, однако когда он поднял на меня глаза, я их увидел ясно. И меня пробрала дрожь, потому что я увидел Иисуса.

В этот момент я проснулся. Комната вся качалась – это кружилась моя голова. Мне казалось, что тело взорвётся от кипевшей во мне музыки, от переизбытка чувств.

Долго не мог успокоиться.

***

Обида – это всегда проблема того, кто обижается. Нас никто не может обидеть, мы обижаемся сами. И вот что тут главное: обида никогда не приносит ничего положительного, это очень тяжёлый груз, от которого надо уметь поскорее избавиться. Но на практике получается, что большинство обидевшихся упиваются этим чувством и ведут мысленную или в полный голос войну против тех, кого считают своими обидчиками. Обида делает человека агрессивным и несчастным.

***

Умирать следует только для того, чтобы увидеть, много ли придёт людей на твои похороны и что будут говорить про тебя после твоей смерти. Но если в этом и заключён основной вопрос смерти, то зачем жить? Похороны – заключительный акт спектакля под названием «жизнь», но жизнь обычно выразительнее похорон, хотя случается и обратное.

***

Загадка бытия: разумные люди не могут сделать неразумных разумными, если говорить о массах. Увлечь толпу можно без особого труда, но сделать её разумной невозможно.

***

К разговору о всяких экранизациях литературных произведений и их же театральных постановках…

А приятно всё-таки осознавать, что можно вытереть о них ноги. И ведь можно долго вытирать, мол, они неудачные, плохие, бездарные и т. п.

Жаль только, что это ничего не изменит…

И всё же случаются удачи. Ведь бывают же они? Бывают.

И наше «Собачье сердце», и наш «Шерлок Холмс», и наши «Алые паруса», и наш «Скверный анекдот», и наш «Бег», и наш «Золотой телёнок» и ещё кое-что можно вспомнить.

Во всех нападках на экранизации есть одна особенность – эта не защита литературного произведения как такового, а защита своего представления об этом произведении, защита тех образов, которые создало наше воображение. Литературное произведение ведь не пострадало, оно осталось прежним – возьми книгу, прочти и погрузись в то, что тебе нравится.

***

В прошлом я тратил слишком много сил, чтобы добиться чего-то. Теперь я не хочу добиваться ничего. Мне просто хорошо жить. Даже когда болею. Я просто живу. Никакой гонки. Никаких целей. Это ещё не совсем привычно, иногда я «пробуксовываю», наступая в дерьмо прошлых ошибок, но мне удаётся быстро привести себя в равновесие.

С жалостью смотрю на тех, кто продолжает «карабкаться вверх», потому что на самом деле нет никакого «верха», есть подпрыгивание на ровной поверхности бытия и цепляние за иллюзии.

В прошлом я тратил слишком много сил на ненужное.

***

У прошлого нет начала, у будущего нет конца. Если успеть перестроить своё мышление, то проблемы исчезнут навсегда.

***

Вчера вдруг почувствовал в себе золотистую волну, почудилось, что вот-вот начну рисовать. Волна огромная, широкая, как едва заметно вздыхающая поверхность моря. Я даже открыл файл: настолько сильно было ощущение готовности и нетерпения. Однако ничего не произошло, ничего хорошего не случилось, слова испуганно отхлынули, попрятались. И всё же я сидел, охваченный этим сладостным состоянием, почти негой, окружённый призраками, из которых обычно складываются картины. Сидел и наслаждался. Таинством, к которому посторонние не допускаются, хотя все двери распахнуты.