Петр Столпянский - Город Оренбург - Материалы к истории и топографии города

Товарищество означенной дороги не получило гарантии от правительства и дело Илецкой солевозной дороги само собою умерло.

Составляя постановление о памятнике в честь открытия Оренбург-Самарской железной дороги Оренбургская дума между прочим отметила, что продолжение железной дороги в Туркестан является «исторической миссией для России — но для проведения этой миссии в жизнь потребовалось более четверти века» [12] См. Оренб. Лист. 1876 11, 26, 27—38, 41, 42. 1878 8—9, 39, 41, 51. 1879 6, 43, 46. 1880 7, 52. 1882 10, 15, 17. 1883 22, 32, 24. 26, 36. 1889 3. 1890 3. 1891 8. 9. М. Юдин. Записка о наивыгоднейшем направлении Ташкентской железной дороги. Журналы Оренб. Гор. Думы 24 окт. 1895. 22 фев. 1896. 24 сен. 1897. 9 июля 1898. 26 марта 1900. 31 авг., 5 сен., 24 сен., 1900. 13 янв., 15 фев., 8 апр., 36-? мая, 21 июня. 27 июля. 30 июля, 18 сен., 20 сен., 25 окт., 6 нояб., и 15нояб. 1901 г. 7 фев., 2 мая, 19 нояб. 1902 г. .

Начиная с 14 октября 1895 года Оренбургская дума чуть ли не ежегодно поднимала вопрос о Ташкентской железной дороге. В указанном выше году думе была доложена специальная записка о Ташкентской дороге, составленная М. Юдиным В этой записке рядом цифр, статистических данных доказывалось, что наивыгоднейшее направление Ташкентской дороги через Оренбург и что проведение дороги является насущно-необходимым. Дума постановила возбудить ходатайство о проведении дороги и послать даже особую депутацию в Петербург. Но Петербург взглянул на ходатайство с чисто бюрократической точки зрения — посылка депутации была признана «преждевременной», так как в министерстве путей сообщения еще не возбуждалось вопроса о проведении этой дороги. Но дума не успокоилась — 22 февраля 1896 года ходатайство повторяется, причем назначается депутация от думы губернатору, 24 сентября 1897 года по тому же самому вопросу командируется в Петербург заступающий место городского головы. 9 июля 1898 года новое ходатайство, наконец 26 марта 1900 года, вследствие телеграммы Юрова и Савинкова из Петербурга, дума посылает ходатайство по телеграфу и уполномачивает означенных лиц личным предстательством указать на невыгодность предполагаемого направления на Александровск-Гай. Такой проект возник в то время в министерстве. И благодаря таким настойчивым ходатайствам Ташкентская дорога прошла через Оренбург. Нельзя не отметить в этом случае ошибки, допущенной Оренбургскою думою. При проведении Ташкентской дороги, при постройке железнодорожного моста через Урал высказывалось предположение, чтобы с означенным мостом соединит и постоянный мост для езды. Дума не обратила должного внимания на этот вопрос и осталось таким образом при прежнем «паромном» способе перевоза во время весеннего половодия.

Наконец в настоящее время происходят изыскания железной дороги от Уральска до Сибирской железной дороги. Если и означенная дорога пройдет через Оренбург, то последний сделается значительным железнодорожным узлом. Меновой двор будет завозным пунктом — громадные складочные помещения, пустующие в настоящее время, будут сдаваться и будут всегда заполнены и благосостояние Оренбурга бесспорно возрастет — для Оренбурга наступит былая, золотая пора, когда в Оренбурге сосредоточивалась чуть ли не вся торговля с средней Азией.

Выйдя на подъезд железнодорожного вокзала — вашему взору предстанет большая площадь, посреди которой протекает какая то канава . Но эта площадь жалкие останки прежнего величия.

Когда то данным давно город Оренбург начинался на том самом месте, где ныне стоит собор. Все же пространство, занимаемое в настоящее время «новой слободкой. Извощичьей и Гришковской улицами, караван сараем, архиерейским домом, словом, все пространство от собора до вокзала было обширною площадью, слегка заросшей кустарником, по которой свободно разгуливал ветер, поднимая летом смерчи пыли, а зимою нагоняя свирепый буран. Вот как описывает эти бураны в своих записках один из сторожилов г. Оренбурга:

«Снега и бураны были на столько обильны и свирепы, что во время последних крепостные ворота, запирались, в них пускали только приезжающих в город, но из города даже в слободу не пускали. Обилие снегов было так значительно, что некоторые улицы были совершенно занесены, торчали только концы труб и жители выходили через прорытые галлереи. Дом моего отца и дяди — пишет старожил — находились один против другого. Раз дядя засиделся у нас поздно вечером и собрался идти домой; буран свирепо завывал: неуспел дядя хорошенько растворить наружную дверь, как был сбит с ног порывом ветра, он вернулся и взял длинный кусок бичевы, привязал один конец к двери, а с другим пошел домой: около 15 минут он падал и вставал, карабкаясь и проваливаясь, лазил по сугробам и только благодаря бичеве, вернулся к нам». [13] Тург. газ. 1800 .№ 1.