Георгий Куницын - Открытые письма «архитектору перестройки» А.Н. Яковлеву

Вернемся пока к М.Зимянину. И конечно, отнюдь не только (и не столько) к участию его в решении моей судьбы. Дело же вовсе не в том, что он обиделся на мою критику, как то следует из рассказа его тебе. Дело в том, что он все же раньше, чем ты, прагматически разобрался в том, «в каком идти, в каком сражаться стане». Хотя в прошлом и первый секретарь ЦК комсомола Белоруссии, он, ласковый со всеми, в отличие от тебя, никак не внедрялся в шелепинский кадровый шлейф. Хотя, конечно, не подавал также и вида, что не принадлежит к сторонникам «железного Шурика», он, скорее всего, все-таки извлек именно урок из того, что однажды уже пострадал от своего ошибочного альянса с одной из оппозиционных партийных мафий. Помнишь этот терпеливо пережитый Михаилом Васильевичем урок? Это случилось сразу после смерти Сталина, в 1953 году. Л.Берия и Г.Маленков тогда были теми, кто после кончины тирана попытался захватить высшую власть в государстве и партии. Всякому ясно, конечно, что диктатором стал бы только один из них — Берия. Но действовали они вместе. В тактических целях они решили опереться на существовавшие (уже и в то время) не столько национальные, сколько националистические чувства. Через Маленкова — тогдашнего первого секретаря ЦК КПСС — была провозглашена установка избирать первыми секретарями ЦК республик людей «коренной национальности». На Украине был очень скоро освобожден именно по этой причине русский Мельников и вместо него первым избран второй секретарь Кириленко. В Белоруссии вторым в то время был белорус Зимянин, а первым — русский Патоличев. Был собран пленум ЦК КПБ для того, чтобы освободить Патоличева и избрать на его место Зимянина. Он, конечно, предварительно дал на это свое согласие. Но пленум ЦК КП Белоруссии не счел необходимым заменить одного на другого по принципу национальной принадлежности и оставил на посту первого секретаря русского Патоличева. Все бы ничего, да вскоре был арестован Берия, и у него в записной книжке была обнаружена фамилия Зимянина в качестве кандидатуры вместо Патоличева... И ни в чем не повинный (всего лишь дисциплинированный!) Зимянин безвинно высветился в контексте крупной политической игры как фигура, в каком-то смысле приглянувшаяся злодею. Зимянин загремел послом в воюющий Вьетнам. Это, конечно, не то что в Канаду. Да и потом-то у него была не Аргентина, а Чехословакия.

На этот раз Зимянин, видимо, вовремя понял: новая оппозиционная (шелепинская) мафия еще даже более слаба (по сравнению с властвующей), чем это было сразу после смерти Сталина. К тому же одна оппозиция уже взяла недавно верх (свергнув Хрущева). На другую удачливую оппозицию в короткий срок недемократическая партия и не может быть способна.

Зимянин удачно, взвешенно сделал выбор: поставил не на Шелепина, а на Брежнева. И на состоящего с ним в паре Ришелье–Суслова. Так что ты оказался с Зимяниным по разные стороны невидимой линии внутриаппаратного мафиозного фронта. В отношении истинных твоих расчетов он, скорее всего, и не догадывался. Был лоялен по отношению ко всем аппаратчикам. В том числе и к тебе.

Но, думается, сделал он сам этот выбор как раз в процессе участия вместе с нами в подготовке доклада Брежнева XXIII съезду КПСС, в октябре-ноябре 1965 года, когда Брежнев, если помнишь, сам лично проконсультировал писавших ему этот доклад насчет того, что в этом докладе должно быть. Не все его косноязычие поняли так, как он хотел бы (я, например, ничего специфического не уловил), но те, кому было надо, конечно, поняли... До этой консультации от самого Брежнева Зимянин, помнится, очень сильно выступил в предварительном обсуждении прямо против реакционно активничавшего тогда С.П. Трапезникова. Этим он повысил свой рейтинг в наших с тобой глазах, но после-то такого более уже не случалось... Он чутьем уловил, откуда ветер дул. И тем не менее, как я уже отметил, он и позже выглядел все же много более прогрессивным по сравнению с другими.

Все, однако, стало очень быстро меняться, когда от Зимянина потребовали расправы над теми, кто оказался в круговороте конфликта в связи с публикацией статьи Бурлацкого и Карпинского. За самый короткий период Зимянин с большой лихвой заплатил за то, чтобы его наверху считали «своим» — тем, что вслед за Л.Карпинским, Ф.Бурлацким, Ю.Вороновым и мной (это-то было сразу предрешено) он изгнал из числа наиболее результативных правдистов около двадцати самых талантливых и мыслящих. Перед нами — обычный тип личности эгоцентрика.