Сергей Граховский - Рудобельская республика

— Не стрелять! — прохрипел взводный. — Догоняйте и берите как придется, только без огня!

Человек шесть рванулись за беглецами. Только трещали сучья да сыпался снег с ветвей. К вознице подбежал бывший моряк Зенон Рогович:

— Что везешь?

Неказистый шляхтюк весь дрожал, даже плюгавенькая козлиная бородка вздрагивала.

— А, братоцек, а родненький, не ведаю. Сами они нагружали. Под соломой, казецца, сто-то есть. Всевышний видит, я не виноват, силком погнали…

— Небось мужика на такое дело не взяли, шершень поганый! — вгонял в ужас шляхтюка Тимох Володько и перевернул возок с соломой.

На снег выпали свернувшиеся, как ужи, пулеметные ленты и два тупорылых пулемета. Хлопцы тотчас же оттащили их и замаскировали по обеим сторонам дороги. Аккуратненько убрали солому, чтоб и следа не было.

— Ты вот что, пока цел, садись и не оглядываясь гони в Грабье. Спросят наши, скажи все, как было.

Шляхтич вскочил на сани, стегнул вожжами заиндевелого коня и понесся по дороге, аж снег из-под копыт летел.

В лесу прогремел выстрел, потом другой. Наверное, отстреливались легионеры, убежавшие в лес. Глухим эхом отозвались выстрелы в разных концах пущи.

— Ну, началось. Чуешь, в клещи берут! — сказал Тимох Володько Роговичу.

— А нехай выкусят! — взорвался матрос. На нем из-под кожушка выглядывала полосатая тельняшка, а черные флотские клеши свисали над короткими голенищами старых подшитых валенок.

Верхом прискакал молодой, тоненький, как прутик, Амельян Падута и передал приказ Левкова: «В бой не ввязываться. Отрядам отходить на Паричи. Оставить заслоны по шесть человек. Пулеметам прикрыть отход!»

Вместе с добровольцами охранять дорогу остался морячок.

Бой разгорелся только после полуночи, когда основные силы партизан отошли достаточно далеко по лесным стежкам.

Как только из-за поворота появились жолнеры, Рогович резанул по ним длинной очередью, поводя из стороны в сторону короткое рыльце «максима». Месяц затянуло облаками, тени расплылись. Теперь те и другие стреляли втемную. Партизанский заслон не очень торопился отходить, а белополяки не слишком наседали: воевать со стариками и бабами было проще и безопаснее, чем соваться под партизанские пули.

Пулеметы заливались слева и справа от Роговича. Значит, действительно, легионеры хотели внезапно окружить село. Кабы не подоспел старый Соловей, так и накрыли бы оба отряда. А теперь не догонят, да они и не очень рвутся догонять.

Партизанские заслоны не спеша отходили в лес. Пальба утихала, пока не прекратилась совсем.

Рудобельские партизаны лесами шли на Паричи, а там, за Березиной, уже стояла Красная Армия. На ее помощь и надеялись рудобельцы: патроны были на исходе, не хватало винтовок, да и людей было небогато. А белополяки только в Рудобелку пригнали полторы тысячи солдат, прикатили пушки и штук тридцать пулеметов. Вот и попробуй их одолей. Прикинули командиры: выхода нет, надо на зиму пробиваться за Березину.

Шли по глубокому снегу, мороз обжигал носы и щеки, они чернели и облезали, распухали от холода пальцы, заедали вши, голод подтягивал животы и раскручивал перед глазами звездную карусель. А партизаны, несмотря ни на что, двигались вперед, надеясь отдышаться за линией фронта, набраться сил, вооружиться и, как только сойдет снег, ударить по легионерам и навсегда очистить свою волость.

Максим Левков остановился, обождал фурманку, на которой ехала Параска. Она по самые глаза закуталась домотканым платком, поседела от инея.

— Ты, случаем, Параска, не знаешь, где наш ревкомовский стяг? — спросил Максим.

— А чего ж не знать? Здесь он. — И она провела рукавицей по высокой груди.

Левков ухмыльнулся:

— А я подумал, что ты на пустой похлебке так раздалась. Ну, молодец. Береги, скоро понадобится.

За Березиной оба отряда влились в 8-ю дивизию Шестнадцатой армии.

Партизаны отпарились в армейских банях, подлатались, обулись кое-как в военных каптерках, примастерили к шапкам красные звездочки, оделись в гимнастерки. Кое-кто обзавелся шинелью, всех зачислили на красноармейское довольствие. Вместе с красноармейцами рудобельцы стояли в обороне, ходили в разведку, порой налетали на соседние гмины и пастерунки. Параска, прикидываясь то беженкой, то ворожеей, добиралась аж до рудобельских хуторов. Однажды и до Бобруйска добралась. Вернулась, а земляков радовать было нечем: всех рудобельских заложников «канарейки» расстреляли в крепости.