***
Множество сатириков писали тексты великому артисту Аркадию Райкину. Но, цитируя меткие определения, фразы, ставшие народными присказками, никто не упоминал авторов, фамилий которых, кстати, и не знали. Все ссылались: «Как сказал Райкин...» Самые даровитые и умелые «песняры» делали аранжировки, но всё было освещено талантом Мулявина, выдержано в его манере, стиле.
АНАТОЛИЙ КАШЕПАРОВ: Принесут аранжировку, а он: «Тут уберём, тут это повторим, а тут — вот так...» Разучили, сыграли, смотришь, песня зазвучала!
Все клонированные «Песняры» сегодня живут этим багажом, и его на их жизнь хватит. У них выработалась негласная конвенция, как у «детей лейтенанта Шмидта»: маршруты гастролей не пересекаются.
«Беларуским песнярам» рада повсюду необъятная Россия...
ВАЛЕРИЙ ДАЙНЕКО: Страшнейшая конкуренция. Мы не только выживаем, но и прекрасно себя чувствуем! Великолепно! Такая востребованность соскучившегося зрителя по песням, которые нам и надоели, но которые и очень любим!
ВЛАДИСЛАВ МИСЕВИЧ: Скажу правду: не ожидал, что третий период вообще будет в моей жизни. Самое счастливое время и житейское и творческое — сейчас! Просто счастливое.
Государственный ансамбль «Песняры» привечает синеокая Беларусь...
ВЯЧЕСЛАВ ШАРАПОВ: Фестиваль «Золотой шлягер» в Могилёве больше всего зрителей собирает именно на концерты вокально-инструментальных ансамблей. Причём видим не только наших сверстников или людей постарше нас на наших концертах, но там много молодёжи.
Просто «Песняры» гастролируют по «рідной» Украине...
ВАДИМ КОСЕНКО: Новые песни — они, конечно, пишутся. Но мы стараемся, чтобы это было максимально приближено к тем традициям, которые изначально лежали в основе ансамбля, которые Владимир Георгиевич с первыми своими музыкантами вкладывал вместе со своей душой в тот коллектив.
Заслуженный артист БССР Борткевич возит своих «песнярят» куда позовут...
ЛЕОНИД БОРТКЕВИЧ: Не зря «мулявинскими» в народе нас называют. Мы всё нотка в нотку, всё то, что старое было, всё только его, Володино. Планы: у нас 40-летие «Песняров», моё б0-летие — стараемся готовиться к этим юбилеям, концерты хотим сделать в столицах.
Заслуженный артист БССР Кашепаров-«американец» и нашедший сборник с песенкой «Вологда» Владимир Николаев выступают, где принимают...
АНАТОЛИЙ КАШЕПАРОВ: В снах своих стою на сцене, рядом с Володей.
Мулявин один мог делать то, что каждый из них в отдельности: петь, аранжировать, сочинять, играть. Но они довольствуются тем, что умеют. Как сказал поэт: «смежили очи гении — и всё вокруг разрешено».
ГЕННАДИЙ СТАРИКОВ: Сейчас ни один коллектив из молодых ребят не может даже приблизиться наполовину к той высоте, которая у него была. На его концертах просто оторопь брала — с первых нот до последних! Сейчас молодые музыканты — «фастфуд»! — овладевают инструментом блестяще, дым из-под пальцев! Но звуку не веришь. А игра Мулявина была невероятно значимой. Великий музыкант, великие «Песняры»!
МИХАИЛ ФИНБЕРГ: Есть музыканты, как мы говорим, «местного разлива» — есть такое выражение. А Владимир Георгиевич был всесоюзного, европейского, мирового масштаба музыкант.
ВЛАДИМИР ТКАЧЕНКО: «Сябры», «Верасы» — чуть получше, похуже — это с белорусской точки зрения. А если из Москвы смотреть, проявляются уже другие ансамбли, Кобзон, Пугачёва. Но «Песняры» — и там на вершине, а те, кто в Беларуси были рядом, ушли на сотое место. А с более высокой, с мировой точки зрения, то из Советского Союза — только «Песняры».
ОЛЕГ МОЛЧАН: Хороший вариант был бы единственный для сохранения жизни «Песняров», если б мы все нашли возможность, — в чём, конечно, сильно сомневаюсь, — может быть, нашли возможность объединиться. Основные деятели — их, кстати, очень много. Договориться очень просто: не надо только никому из себя изображать большого и единственного продолжателя дела Мулявина.
А уже «изображали», уже пытались монополизировать творческое наследие, название, материалы.
***
А ведь он ещё был жив. Хотя судьба отсчитывала последние недели, дни, часы его земного срока, иногда являя знаки надежды в виде признаков поправки.
СВЕТЛАНА ПЕНКИНА: Испытания, которые ему довелось перенести, особенно в последние месяцы, он пережил достойно.
Шли и до сих пор идут споры: стоило ли перевозить Мулявина в Москву? Конечно, тут он был бы самым, так сказать, «почётным» пациентом.
ИГОРЬ ЛУЧЕНОК: В Москве в реанимации лежал, в общей палате — там женщины, дети. А Володя машет мне: «Игорёк! Мы ещё споём!» Я наклонился, поцеловал. А он: «Что так слабо целуешь?»
Читать дальше