Татьяна Ануфриенко - Так начиналась Мещура 

— Егорушка, посиди. Егор, не лезь. Егор, иди к нам…

Непоседа никого не раздражал. Люди с улыбкой смотрели на шустрого малыша.

Небо совсем заволокло тучами, подул холодный ветер. Люди прижимались друг к другу, пытаясь хоть немного согреться. Сначала тихо, потом всё сильнее полил дождь. Промокшие и озябшие люди пытались укрыться всем, что было под рукой. Но тряпки быстро намокали, и от этого становилось только холодней.

Таня дрожала, и Виктор молча обнял её, прижал к себе. Немного согревшись, измученная девушка уснула.

К вечеру дождь прошёл, но холодный ветер не давал согреться. Охранники раздали по ломтику хлеба. А воды из речки пей, сколько хочешь.

— Какой хлебушек вкусный, — мальчик отщипывал от ломтика по чуть-чуть и клал в рот. Старался быстро не глотать, но не получалось, хлеб будто таял в его руке. Мальчик прижался к маме, она съела лишь половину своего пайка, вторую половину положила в карман.

Вскоре проснулся второй ребёнок, заплакал. Качая его, мать пыталась успокоить малыша, но он не унимался, плакал всё громче.

— Ма-ам, Ванюшка кушать хочет.

— Ох, знаю, сынок, — женщина достала оставшуюся половину хлеба, завернула в марлю и, как соску, сунула ребёнку в рот. Ванечка почмокал, почмокал и успокоился.

— Где же ваш хозяин? — спросил сидевший рядом старик.

— Батя захворал, его с теплушки сняли, — не по-детски взросло ответил мальчик.

— Как тебя звать-величать-то, малец? — спросил дедушка.

— Я не малец, я Никола, а маму мою зовут Марией, — с достоинством произнёс мальчик.

— А я дед Архип. Теперь все вместе жить будем. Не серчай, внучок, — голос у деда был добрый, мягкий.

Никола внимательно посмотрел на старика, потом медленно окинул взглядом людей на барже. Он не знал никого, но слова деда Архипа о том, что они будут жить вместе, воспринял буквально.

Некоторые, примостившись поудобней, уже спали.

— Ещё не ночь, а они спят, — сказал мальчик.

— Ночь уже, внучок. Тут, на севере, летом ночи белые, то есть светлые. Так что привыкай. Спи, не жди темноты.

— А зимой?

— А зимой как раз наоборот. Дни очень короткие. Всё больше темно. Только и свету на улице, что от снега.

— Откуда ты всё знаешь? — недоверчиво прищурил глаза Коля.

— Ой, внучок, поживёшь с моё — и ты будешь много знать.

Мать мальчика дремала, держа на руках маленького Ванюшу.

— А ты, доченька, облокотись на меня, не стесняйся, да поспи чуток. Измаялась, поди, одна с детишками-то, — обратился дед Архип к Марии.

— Спасибо, — поблагодарила Колина мама, склонила голову на плечо деду и уснула. Коля прижался к ней и тоже уснул.

Утро выдалось солнечным, спокойным. Катер всё так же монотонно тянул баржу с людьми.

— Вроде как берега поближе стали, — сказал Виктор проснувшейся Тане.

— Спасибо, — Татьяна поёживалась, освободившись из тёплых объятий парня. Она огляделась по сторонам и вздохнула. — Как бы матушку похоронить…

— Может, скоро уже приедем. Вишь, охрана начеку. Потерпи чуток.

Постепенно люди начали просыпаться. Рядом с Виктором и Татьяной ещё спит, крепко прижавшись друг к другу, семья: муж, жена и между ними дочь. Укрылись большим шерстяным платком в серую клетку, под головами у всех троих неполные мешки.

— Смотри, успели хоть что-то прихватить, — без злобы, глядя на спящих, сказал Виктор. — А нас выставили из дома в чём были. — Чуть помолчав, он добавил: — Да, были бы хоть немного теплее одеты, может, и не застудились бы, не умерли мои батя с матушкой.

«Боже, какая глушь!» — с тоской подумала Клава. Ей вспомнились родное село, их небольшой и небогатый, но такой родной дом, запах пирогов из печки… Слёзы сами текли по щекам. Совсем не радовала её северная, чужая красота.

Жили и жили себе. И не думали, что это и было счастье. Трудно приходилось, вставали чуть свет скотину убирать, но это были своя корова, свой поросёнок, свои куры. Были… и нет ничего. И брат Андрей куда-то пропал. По дороге сбежал. Жив ли? Хорошо хоть матушка с отцом рядом. Клава перевела взгляд на родителей. Они сидели друг подле друга, отец обнял матушку, ей было холодно — приболела в дороге.

«Хоть бы родители выжили! — сердце сжалось от предчувствия. — Нет-нет, ничего плохого не случится», — гнала от себя Клава тяжёлые мысли. Она придвинулась ближе к матери, обняла её.

— Так теплее, — прошептала девушка.

Мама чуть приоткрыла глаза и снова задремала.

Вдруг катер забуксовал, баржа остановилась. Мель.

— Толкать, всем толкать! — закричала охрана.