Геннадий Коваленко - Прозвища казаков донских и кубанских станиц. Казачья жизнь

Казачка внимательно посмотрела на казака, будто цыган жеребца оценивает, да и села на подводу. Едут, молчат. Думает казак, как же дело начать, разговор завести. И хочется ему и колется и маманя не велит. Вот он и говорит:

– Как же это ты красавица не побоялась ехать одна со мной? Ведь ты меня не знаешь, вдруг, прости Господи, случится чего то такое…?

Казачка посмотрела на него, стрельнула глазом, да и в ответ:

– Ну и простачки же, гундоровцы… вон лесочек, сворачивай скорее….

О дальнейшем умолчим… Расстался казак с казачкой полюбовно, да вместо того, чтобы язык за зубами держать, сболтнул он с дуру в станице Митякинской про простачка. А станичникам, только того и надо. Зуб у них на гундоровцев был и не малый. С тех пор гундоровцы и стали «простачками».

А тут ещё одна напасть. Как то случилось в той же Гундровской станице следующее происшествие. Приставал дед к одной молодой снохе, чей муж на действительной был. Как говорится, седина в бороду, бес под ребро. Приставал, да приставал, просто проходу не давал. А сноха была бойкая, но надоел ей дед страсть как. Вот она ему и говорит как то – приходи. Один раз, думает она, рожает казачку мать, один раз и отвечать. Сама же припрятала бритву, да и в нужный момент и отчекрыжила причиндал у деда. Дед в крик и домой: куды ж делся братцы… мой.

Бабы народ, как известно, мстительный. Так она еще и подала жалобу станичному атаману и к жалобе приложила вещественное отчекрыженное доказательство деда. А атаман был большой службист и педант, подал рапорт окружному атаману. Да чтобы все было по закону, он к своему рапорту також приложил вещественное доказательство. Что было дальше – не знаем, злые языки говорят, что дело дошло до Войскового атамана. Прочёл атаман рапорт и в ярость пришёл: разгоню, мол обрезанцев этих к… Вот так об этом узнали казаки других станиц. От того и стали казаки гундоровцы – «обрезанцами».

Ну а про «телушку…» мы промолчим, прозвище это, совсем уж неприличное.

Наметил однажды окружной атаман под Троицу добринских казаков посетить. С визитом, стало быть, явиться. По обычаю высокое начальство всегда вся станица с торжеством встречала. Оно, как известно, атаманам пышки, а казакам шишки. Хочется станичному отличиться, а казакам головная боль. А после официальной церемонии да разговоров по поводу жизни полагалось атамана со свитой на хоперском бережке потчевать осетринкой да севрюжкой. Вот пока атаман вникал в дела станичные, рыбаки по реке сеть раскинули.

Через часок-другой именитый люд потихоньку от церкви на гульбище потянулся, ушица должна была быть знатной, да и на беленькую станичный не поскупился из станичных сумм. А тем временем какой-то местный хитрец решил из казенной снасти осетринкой, да другой рыбкой поживиться. Станичники Богу молятся, а он воровством неволится. Выбрал что попалось, да шутки ради умотал в пятиперстовых ячейках валявшуюся неподалеку кабаргу – лошадиный хребет с ребрами.

Когда дерябнули казаки по чарке под зелень и вода для ушицы в казане закипела, а терпковатый дымок аппетит разогнал – засучили кто по моложе порты с лампасами, спустились к речке, ухватились за прожилины, потянули… Вдруг из воды показалось нечто странное, похожее на раскорячившегося метрового рака. Атаман даже присел:

– Так это ж, так твою мать, кабарга! – оторопело обвел он глазами станичную братию. – Ух, черти!.. Рыбы, и той словить не можете!

Сконфуженные казаки переглядывались: неловко вышло. Одним словом: рыбаки ловили рыбу, а поймали рака, целый день они искали, где у рака срака.

Весть о том, как добринцы окружного атамана чуть кабаргой не угостили, моментально разнеслась по хоперским станицам. С тех пор люди, оказавшиеся в незадачливом положении, кроме насмешливого – «Кабарга!», в свой адрес другое обзывательство редко слышали.

В станице Егорлыцкой часто засухи случались. А как известно, коль будет дождичек в маю, всё казакам по… Собрались стрики станичном правлении, говорят атаману, надобно, мол, крестный ход совершить. Молить Бога, чтоб дождя ниспослал хоть немного. Божью Матерь молить да святому Никлоле, чтоб дождей было поболе, да пророку Илье.

Отправили депутацию к батюшке. Кланяются ему, да спрашивают, не поможет, мол, ваше священство нашему степенству? Коль будет дождь, будет казаку и пашеница и рожь. А тот дождь, будь он окаянн, идёт не тогда когда просим, а когда жнём, да сена косим.